Икона DOOM. Жизнь от первого лица. Автобиография - Джон Ромеро

Каарин была единственной женщиной, которую он действительно сильно любил. Он хорошо с ней обращался и часто говорил, что обожает ее. Я знаю, что она все еще любит его. Каарин хорошо относилась к нам с братом, писала письма, звонила и помогала оставаться на связи с отцом. Она нас любила, а мы любили ее в ответ. Она рассказывала, как отец гордился мной и моими играми. Когда он перешел с алкоголя на наркотики, она поставила ему ультиматум, но, как и у многих наркоманов, зависимость оказалась сильнее. Уверен, что этот выбор стал сложнейшим в ее жизни, но она приняла правильное решение. Мой отец вернулся домой в Тусон.

Годами позже, в 2013-м, я участвовал в конференции в Солт-Лейк-Сити, и Каарин пригласила нас с Брендой и детьми на обед. Когда я подошел, она улыбалась, а увидев меня, ахнула и расплакалась. Она смахивала слезы, но они продолжали литься. Мы отлично провели вечер, делились воспоминаниями, смотрели старые фото. Когда мы разошлись, Бренда сказала одну вещь, о которой я не подумал.

– Не представляю, как чудесно и трудно ей пришлось.

– Трудно? О чем ты?

– Представь: всю жизнь любить одного человека, но не быть с ним. А теперь приходишь ты, его полная копия, и почти в том же возрасте, когда она его видела в последний раз.

Мне не приходило это в голову, но я уверен, что Бренда все поняла правильно. Я счастлив, что Каарин по сей день остается в моей жизни.

Попрощавшись с отцом и Каарин и покинув Солт-Лейк, я был невыразимо счастлив жить с Лэвлоками. Роб только выпустился из школы, но уже открыл свой бизнес: делал аквариумы для богачей. Его родители построили себе новый просторный дом в Юба-Сити, живописной сельской местности всего в пятидесяти километрах от наших прежних угодий в Роклине. Мы с Робом все время плавали и отдыхали в бассейне на заднем дворе, но не забывали и о своих карьерах.

Я работал над играми и все сильнее прогрессировал в дизайне. В июне я написал новую игру за одиннадцать дней. Роб, поглощенный своим аквариумным бизнесом, подал мне идею для морского проекта, который я назвал Twilight Treasures. В роли дайвера с аквалангом игрок нырял за сокровищами к океанскому дну, двигаясь по вертикали и при этом избегая акул, пираний, подводных мин и других препятствий. Игра получилась веселая, и редакторы журнала Nibble посчитали так же[17].

Мы с Робом решили взяться за дело всерьез и составили план. Мы начали работать над ролевой игрой Aberration. Решили, что ее профинансируют родители Роба: они предоставят мне еду и жилье, а я им – проценты с прибыли. Была только одна проблема: с ними мы нашу затею не обсудили. Неудивительно, что далеко мой питч не зашел. Отец Роба в играх не разбирался и начинать не планировал.

В конце июня, спустя три месяца проживания у Роба, мистер Лэвлок начал намекать, что мне стоит искать лучшей жизни. И сложно его не понять: я уже устроился в Taco Bell и начал зарабатывать, но жил у них бесплатно, и кормила меня миссис Лэвлок. К тому же, скорее всего, отцу Роба надоели «бизнес-партнеры», читай приживалки сына. Верьте или нет, я не был первым: в другой комнате жил Скотт – сооснователь аквариумного бизнеса. Три парня-подростка под одной крышей кому угодно надоедят. После всего, что Лэвлоки для меня сделали, я не хотел портить с ними отношения.

Я позвонил матери, чтобы придумать план Б. Она как раз готовилась переехать с Ральфом назад в Роклин в середине августа, а мой отчим собирался присоединиться к ним через три месяца, когда соберет все вещи и продаст дом с машиной. Мой переезд в Роклин, впрочем, находился под вопросом, потому что отчим считал предательством мое решение жить с отцом, но мама сказала, что уладит вопрос. Полный надежд, я переехал к матери и Ральфу, рассчитывая, что та сгладит углы до приезда отчима.

Джон разрешил мне жить у них дома при одном условии: я поступлю в колледж Сьерры – тот самый, где учился программировать семь лет назад. На колледж мне было плевать, но пока я искал себе место в игровой индустрии, приходилось чем-то заниматься. К ноябрю, когда мой отчим вернулся, я уже поступил и учился, а по ночам работал над своими играми.

Оставалось понять, что делать с транспортом. В Северной Калифорнии главной проблемой для любого подростка, стремящегося хотя бы к подобию независимости, становилась мобильность. Мой велик с десятью скоростями был хорош, но не справлялся. Я пошел в местный Burger King и получил работу с зарплатой три с половиной доллара в час. После вычета налогов я получал в неделю сотню долларов чистыми, работая по 35 часов, и теперь мог себе позволить платить сто двадцать один доллар в месяц за югославскую машину Yugo.

Этот Burger King принадлежал Джиму Отто из команды «Окленд Рэйдерс», бывшей звезде НФЛ. Нам часто напоминали, что это лучший BK в Калифорнии, так что мы много трудились, стараясь удержать планку. Эту целеустремленность разделяла вся команда. Я работал по ночам, чистил фритюрницы и гриль, разбирая и отмывая их в кислоте в конце каждой смены. Мне часто предлагали место младшего менеджера, но я каждый раз отказывался, потому что не собирался погружаться в ресторанный бизнес. За девять месяцев работы в BK не произошло ничего интереснее случая, когда одна девушка передала мне записку, пока я стоял на кассе. «Привет! Ты нравишься моей подруге. Она попросила передать тебе ее номер».

Я поднял глаза и увидел эту подругу – красивую девушку моего возраста. Оказывается, когда она делала заказ, я глянул на нее всего разок и этим привлек ее внимание. Келли Митчелл была на год младше меня и все еще училась в школе. Скоро мы начали встречаться, и отношения быстро развивались. Семье Келли это не особо нравилось. Они были убежденными мормонами, а я – убежденным атеистом. Большинство мормонов, которых я встретил за свою жизнь в Юте, оказывались дружелюбными, открытыми людьми. Они напоминали мне образцовые семьи из телепередач пятидесятых: позитивные, счастливые, порядочные и благонравные. Семья Келли никогда мне не грубила – ее мать даже купила мне дорогой одежды к Рождеству, – но мы с Келли оба понимали, что они надеялись на наш разрыв.

Однажды я пришел домой в полночь, и Келли заглянула к нам. Обычно мы просто разговаривали на улице, но той ночью стоял мороз. Мой отчим заранее дал мне понять, что никакого