Клуб 27. Кобейн, Хендрикс, Шакур, Уайнхаус и другие - Елизавета Михайловна Бута

предпочитают молчать. Им просто не поверят и отправят в психиатрическую больницу. Давняя традиция Седжвиков (да и всех других старых и благородных семей) – избавляться от неудобных родственников посредством клиники для душевнобольных. Чаще всего так поступают с девочками.

Поговаривают, что у Френсиса, которого все дети называют Фаззи, было выявлено биполярное расстройство личности, а долгое время у него даже подозревали шизофрению. Так или иначе, со стороны Фаззи создает впечатление крайне благовоспитанного мужчины с хорошими манерами. Нужно провести с ним рядом какое-то время, чтобы он начал проявлять свою жестокую и деспотичную натуру. Он ни на кого не поднимает руку, предпочитая другие способы унижений. Если жена или дети делают что-то, что ему не нравилось, он лишает их денег, ставит в неудобное положение в магазине, запирает в чулане и, самое страшное, любит по ночам зайти к ним в комнату и наблюдать за тем, как они спят. Когда дети однажды заперли на ночь свою дверь, Фаззи рассвирепел и запретил им покидать пределы ранчо целый год.

На следующий день вся семья собирается за большим столом в гостиной и начинает ужинать, как ни в чем не бывало. Разве что десертная ложка Эди слишком громко стучит по отполированной, блестящей поверхности сахарницы из старинного фамильного серебра.

Всех детей Френсиса Седжвика объединяет тайна, нечто, о чем они никогда не говорят, но это держит их вместе. Ведь Эди пережила ровно то, что и пара ее братьев, уж она-то знает. Только они могут ее понять.

Фаззи начинает приставать к Эди, когда ей нет еще и восьми лет. Иногда в моменты гнева он может заставить ее раздеться, отшлепать, а вскоре он начинает распускать руки еще сильнее. Эди долгое время убеждает себя в том, что ночные кошмары с участием отца – не более, чем плохие сны, пока не видит, что отец проделывает то же и с братьями. Чем они старше, тем злее и ужаснее становится отец, тем чаще повторяется насилие. Детей он считает собственностью, и когда они начинают предпринимать попытки выбраться с ранчо, он прижимает их к стенке и начинаются самые страшные пытки.

– Зачем ты вынуждаешь меня все это делать? Почему нельзя быть хорошей и послушной девочкой? – частенько восклицает Фаззи.

Психика Эди делает странный вывод: нужно подольше оставаться ребенком, и тогда отец не будет к ней лезть. Для этого нужно только отказаться от еды. Если у нее нет права сопротивляться, то можно просто попытаться выглядеть максимально непритягательно. Так у нее началась анорексия. Нервная, болезненная и истеричная девочка начинает раздражать Фаззи, и он отправляет ее с братом и сестрой в одну из частных школ, но через несколько месяцев Эди возвращают из-за прогрессирующего расстройства поведения.

Элис, мать восьмерых детей, предпочитает смотреть в другую сторону. Женщина воспитана в старых традициях, развод для нее выглядит невероятным позором, да и не дал бы ей Фаззи просто так уйти. Он говорит жене, что если Элис в этом огромном доме с прислугой что-то будет не нравится, то, вероятно, она сумасшедшая. Любая другая женщина на ее месте молилась бы на такого мужчину, как он, а ее разбаловали в детстве и теперь она возмущается. И Элис предпочитает смотреть в другую сторону. Она не признается в собственных подозрениях даже себе.

Когда Фаззи раздевал и трогал детей в детстве, он не задумывался над тем, что его зверушки вырастут и начнут говорить, что свидетельствует о наличии у него признаков синдрома неразличения секссуального объекта. Первыми вырастают братья Эди. Они становятся слишком взрослыми для частной школы, поэтому лучшим решением становится психиатрическая клиника. Братья Эди пытаются там рассказать о том, что происходило в их доме, но, конечно, врачам удобнее записать в карту строчку о «патологической лживости», чем сделать что-то. Всегда им было не с кем было поговорить о том, что они пережили, но друг с другом они об этом могли хотя бы помолчать.

Когда Эди около восемнадцати, девочка застает отца за тем, как он занимается любовью с кем-то из горничных. Мимо проходит ее сестра, и видит то же самое. На этот раз у девочки есть доказательства, она не сошла с ума и ничего не придумала. Даже свидетели есть.

– Что за глупости ты придумываешь? Я всегда знала, что ты не в себе, но клеветать на отца – это уже перебор. Одно то, что ты это смогла придумать, – это уже позор для семьи, – говорит ей мать, когда Эди рассказывает ей об увиденном. Сестра Эди предпочитает сделать вид, что ничего не видит, и не слышит.

Вечером Элис рассказывает об инциденте мужу, и наутро девочку отправляют в Сильвер Хилл, дорогую психиатрическую клинику для неудобных детей богатых родителей. Там все не так уж плохо, кроме одного – там строго-настрого запрещены зеркала.

С тех пор девочку перебрасывают из одной психиатрической больницы в другую. У нее с детства выявлена анорексия, так что никаких вопросов по поводу отправки девочки в клинику ни у кого не возникает.

Когда Эди оказывается в клинике Блумингсдейл, Нью-Йорк, она учится сбегать из больницы незамеченной, и в одну из прогулок знакомится с парнем, с которым начинает вместе проводить время. Она не готова к физической близости, но попросту не сознает этого. В результате девушка беременеет, а впавший в панику медперсонал больницы, где она содержалась, настоятельно требует прервать беременность. И девушка соглашается.

– Почему ты это сделала, даже не сказав?! – кричит на нее тот парень.

– Ментальные проблемы. Никто не заслуживает такой наследственности, – говорит Эди, дергая плечиком так, будто хочет показать незначительность обсуждаемого вопроса.

В конце концов, одна из медсестер больницы убеждает мистера Седжвика в том, что если Эди останется в больнице, эти истории будут продолжаться до тех пор, пока она не умрет. Фаззи предпочел бы вычеркнуть повзрослевшую и неуправляемую дочку из памяти, закрыть где-нибудь и никогда не вспоминать, но это опасно. Эди хорошо ладит с влиятельными бабушками и дедушками, и они могут поднять ненужный шум. Уж лучше Кембридж. Увидев счет за обучение, мистер Седжвик раз сто жалеет о сделанном решении.

Девушка отправляется изучать историю искусств в Кембридж, где уже учится один из ее братьев. Она с упоением погружается в учебу, проводит время с братом и однокурсницами, но всякий раз, когда на нее обращает внимание кто-то из парней, она вздрагивает и отходит в сторону. Сексуальная жизнь и даже просто объятия в ее голове навсегда связаны с насилием. Просто боль от физической близости от одних она готова терпеть, а от