Мажоры СССР - Анатолий Владимирович Георгиев

находились свои нестандартные решения, работало сарафанное радио, и неведомым образом по Москве проносился слух: в Южном порту или на Варшавке вот-вот откроют прием заявок на приобретение машины, на оформление так называемых открыток. Туда съезжался народ и дежурил днями и ночами в ожидании старта.

У моих родителей был такой случай. Каким-то образом они узнали, что на Варшавке вот-вот начнется запись. Три дня и три ночи они ездили отмечаться в стихийно возникшей очереди, пока к толпе не вышел в начале рабочего дня директор комплекса:

— Товарищи! Я вам официально заявляю: записи не будет!

Разочарованные люди, чертыхаясь и проклиная собственную глупость, стали разъезжаться по домам. Не успели родители подкрепиться наскоро приготовленным поздним завтраком, раздался звонок друга, неведомо каким способом пробившегося к единственной телефонной будке в том районе:

— Началось!

Родители бросились в свою машину, помчались обратно на Варшавку. Запарковаться сразу не вышло. Прослышав об открывшейся записи, к Варшавке съехалось пол-Москвы.

— Наташка, беги к магазину! — в отчаянии вскричал отец.

Мать бросилась к уже сформировавшейся очереди, не разбирая дороги, напрямки через сугробы. Успела. Вожделенная открытка добыта!

На самом же деле никакой открытки люди не приобретали. Наоборот, они получали чистый бланк или конверт с марками (напечатанными или приклеенными), вписывали туда свои точные данные и адрес, сдавали в окошко, а взамен обретали хрупкую надежду на успех и запись в амбарной книге с указанием своего номера в очереди[32].

Далее следовало ждать от производственного управления «Автотехобслуживание» Волжского объединения по производству легковых автомобилей при Министерстве автомобильной промышленности СССР «приглашения за покупкой» заветных «Жигулей». Человека информировали о времени получения машины, о сумме к оплате и об адресе магазина — на Бакунинской улице, в Южном порту или на Варшавке. Никаких заказных писем: столь желаемый всеми конверт просто бросали в почтовый ящик, и всегда существовала опасность, что «приглашение» затеряется.

В семидесятых очередь двигалась относительно быстро, родителям удавалось менять машину раз в два-три года. В восьмидесятых они получили свою открытку через девять лет, когда жили уже по другому адресу.

Сегодня кажется нелепостью, но в СССР купивший машину выигрывал джекпот: подержанное авто стоило дороже нового, а цена на новое на черном рынке была на 50–100 % больше официальной. Соответственно, если не убьешь в хлам свое «корыто» и не попадешься ОБХСС при перепродаже, деньги на новое у тебя будут, и еще останется, чтобы обмыть покупку после раздачи долгов (машину продавали только после покупки новой, а потому требовалось занимать).

Так было не всегда. До 1971 года торговля подержанными машинами осуществлялась исключительно через «обезличку», то есть продавец не видел своего покупателя, он просто сдавал машину в магазин, а потом получал там деньги. Естественно, о левой марже, которую порождал дефицит, в данном случае речи идти не могло. Поэтому практиковалась форма продажи по доверенности, что несло немалые риски для продавца, вплоть до криминальных.

И вот в 1971 году выходят новые «Типовые правила торговли автомобилями», разрешившие продавцам и покупателям договариваться напрямую, и, как говорится, понеслось… В 1975 году торговля автомашинами через «комки» составляла шестьдесят четыре процента всего оборота комиссионной торговли в СССР.

В середине восьмидесятых было громкое дело, связанное с арестом руководства магазина в Южном порту. Им инкриминировали, во-первых, взятки за занижение стоимости, которые давали частные продавцы, чтобы уменьшить базу начисления семипроцентных комиссионных; во-вторых, продажу своим людям машин, выставленных по схеме «обезлички» (она сохранилась); в-третьих, продажу своим людям выставленных по той же схеме кузовов и прочих автозапчастей; в-четвертых, воровство денег, которые должны были быть отданы продавцу автомобиля, если он за ними не явился, например умер, а наследники были не в курсе или их просто не было. Подобная деятельность была невозможна без ментовской «крыши», которая получала через дирекцию магазина и крутившихся вокруг него «жучков» доступ к самому вожделенному дефициту в СССР — к новым автомобилям и запчастям.

В журналистском кинорасследовании «Мафия в СССР. Пираты Южного порта» упоминается некий Большой Дядя, который в начале восьмидесятых обделывал свои делишки в Южном порту, прозванному к тому времени Фестивалем за нон-стоп нелегальную торговлю «бэушками» и постоянные криминальные разборки задолго до прихода туда чеченской банды Лазанских в конце восьмидесятых.

Непосредственно в Южном порту дирекции проворачивать махинации было крайне затруднительно. Поэтому открывались полуподпольные филиалы «комиссионки» — иногда просто снимался пустующий летний домик в каком-нибудь дачном товариществе, и там тоже проводили комиссионное переоформление для прикрытия криминальных схем.

Первые модели «Жигулей» (слева направо): ВАЗ-2101 (в серии с апреля 1970), ВАЗ-2102 (с осени 1971) и ВАЗ-2103 (с сентября 1972).

Фото: wikipedia.org/ Гарольд. CC BY-SA 3.0

Именно в такое место в районе Внуково отправились родители, когда в последний раз продавали свою подержанную машину. Простая сделка напоминала триллер. Были найдены покупатели, гости столицы из Грузии, в паспорте которых стояла прописка: село Гурджаани, район Цинандали. Поехали через всю Москву во Внуково и по дороге высадили из машины кузена отца с дипломатом, где уже были припрятаны деньги от грузин — сумма, которая составляла разницу между ценой продажи и той, что будет вписана в будущую справку-счет. Оформили все благополучно[33], но через несколько дней мать пригласили на беседу в ОБХСС. Трясясь от страха, она приехала в местный отдел, но вскоре вздохнула с облегчением: ее вызвали совершенно по другому делу. Оказалось, милиция следила за шиномонтажом, где мать недавно чинила колесо, и ее вызвали для простого опроса.

Несмотря на наличие в семье машины, я права получил относительно поздно, хотя была возможность это сделать еще в последнем классе школы на курсе УПК. Но я предпочел, ко всеобщему удивлению, кулинарию. Я имел навыки управления автомобилем и даже провез как-то семью от Суздаля до Юрьева-Польского, будучи еще школьником. Но вскоре я умудрился «вписаться» в дерево на дачном участке, «лихо» развернувшись, прямо перед нашим отъездом в Москву. Видимо, именно эта маленькая трагедия что-то сломала во мне: не то чтобы я стал бояться сесть за руль, но осторожность восторжествовала. Лишь когда в восемьдесят четвертом родился сын и пришла пора возить его в ясли, выбора у меня уже не было.

Машину, щетку и жену не доверю никому — гласит народная мудрость. Но отец проявил истинную широту сердца, пересев на метро и отдав мне ключи от семейной «копейки». Внука он боготворил и ради него был готов на любые жертвы. Началось мое приобщение к крепко спаянному сообществу автолюбителей.

Многое довелось испытать: и расчистку от снега персонального