Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983 - Михаил Александрович Лифшиц

лишают меня сна и требуют работы на износ. Всё это я хорошо понимаю, так же, как и то, что изменить ничего не могу.

Поэтому прошу Вас не думать, что я забыл Вас или небрежен в переписке. За всё это время вот сегодня только выдался какой-то квазиперерыв во всяких спешностях, потому что одно дело я кончил, а ко второму ещё не вернулся. Всё, что человек делает, обращается против него самого, всё, что у него есть, делает его зависимым и несвободным. Каждая статья, которую я пишу, возвращается ко мне несколько раз в разных аспектах и мешает идти вперёд. Кажется, это называется «отчуждением».

Вы говорите, что у Вас есть желание написать обо мне. Спасибо, дорогой Владимир, за дружбу. Библиографию, которую Вы просите, я Вам пришлю – это не трудно, тем более, что в Институте философии её как раз составили для одной надобности. Но весь этот набор случайных статей весьма мало значит по сравнению с грузом того, что я не сделал. Груз этот меня тяготит и, видимо, останется в виде громадной кучи всякой бумажной канители, мало понятной кому бы то ни было, кроме самого автора. Хотелось бы оставить это такому человеку, как Вы.

Не знаю, был ли я «вундеркиндом», как Вы говорите, в те времена, когда я писал свои первые работы – между собраниями, педагогикой, поездками на заводы и в деревню. Но знаю точно, что в моей амальгаме не хватает какого-то элемента. Девяносто процентов времени у меня уходит на чисто флоберовскую работу, и, увы, это не «Мадам Бовари», а какая-нибудь мелкая поделка, если не просто внутренняя рецензия. Между тем, моя сильная сторона в другом, и вот почему я всегда в глубине души не весел. Завидую тем авторам, которые получают удовольствие от литературного творчества, хотя, по словам Делакруа, удовольствие, вообще говоря, можно получить только от живописи, литература же – это тяжёлый труд, не вознаграждающий нас за это счастливым состоянием духа.

По Вашей рекомендации я прочёл статью Книпович192, точнее – те места, которые относятся к Вам и Миначу193. Всё остальное читать трудно, по-моему, это просто набор слов. Вас я очень хорошо понял, мне кажется в большей своей части верным и то, что написал Минач. Не знаю его, но вижу, что всё это идёт от души и от действительного положения дел. А старая шлюха, конечно, должна была заметить правду и восстать против неё. Ведь это она и ей подобные разделяют ответственность за разложение интеллигенции, о котором Вы пишете, – они поощряли весь этот сдвиг к модернизму и западничеству. Но не принимайте близко к сердцу её слова – надеюсь, что они не дойдут до ваших ревизионистов и не послужат им поощрением.

Более огорчительно то, что Вы медленно поправляетесь после операции и не сможете в этом году приехать в Москву, не надо перегружать себя работой, даже той, которая, по Вашим словам, доставляет Вам удовольствие. Мы с Лидой мысленно с Вами и надеемся на свидание в будущем году.

Вы спрашиваете, какие у меня новости, имея, очевидно, в виду мою работу. Брошюру, куда вошёл и раздел «Искусство и фашизм»194, я начерно сдал, но не имею времени даже осведомиться, каково её дальнейшее движение. Работаю, если не говорить об отвлекающих моментах, над текстом той самой книжечки о Марксе, которую Вы хвалите. Пришлось учесть варианты и дополнения, сделанные тоже уже тридцать лет назад, внести некоторые литературные исправления. Раз Вы уже закончили свой перевод, не стоит Вам создавать себе дополнительные хлопоты, хотя, когда весь текст будет готов (вероятно, в начале июня), я мог бы прислать Вам один экземпляр (правда, не самый лучший). От комментария мы решили отказаться – работы с ним так много, что и не видно, когда я его успею кончить. Не знаю даже, сумею ли написать толковое предисловие – Вы знаете, как всегда торопят издатели, а тут они и без того ждут три года. Кроме того, у меня ещё на руках вёрстка большой статьи по истории идеи эстетического воспитания – античность, средние века, эпоха Возрождения, которая является вступительной статьёй к выходящей у нас антологии195. Лежит и дожидается очереди на переработку другая большая статья, почти книга под названием «Человек тридцатых годов». Это вступление к сборнику работ одного моего покойного ученика и товарища, большого чудака, но талантливого человека – Игоря Ильина196. И так далее в том же роде.

Весь вид на будущее загорожен начатыми работами, не могу даже читать. Меня же самого больше всего интересует сейчас современная «пляска Диониса», всевозможные бунтарские и агрессивные движения наших дней, их причины и возможности. Об этом я делал в прошлом году доклад, и текст его был принят даже к напечатанию в «Вопросах философии», но я забрал обратно на переработку и…

Между прочим, недавно пришёл из Венгрии философский журнал, в котором есть статья о Вашем покорном слуге. Называется, судя по французскому переводу, «Воинствующая эстетика имярек». Под строками довольно большая библиография, но прочесть по-венгерски я, конечно, не могу.

Марине в данный момент передать Ваш привет не сумею, так как она уехала в ГДР. Лидочка у меня болеет, радикулит её одолел. Нам с ней трудновато приходится – хозяйство у нас большое (я имею в виду книги, рукописи, текущую работу и хозяйство в собственном смысле слова), а вспомогательную силу найти негде. И с годами это растёт. «Отчуждение»!

Ещё раз – мы оба горячо желаем Вам скорейшего и полного выздоровления. Обнимаем Вас и ждём в гости в будущем году.

Ваш Мих. Лифшиц

4 июля 1971 г

Дорогой Владимир!

Тучи над моей головой, тучи неисполненных к сроку работ всё время сгущаются, а сна и прочих резервов личности всё меньше и меньше. Жаловаться на это и прочие обстоятельства не буду, хотя бы потому, что эти жалобы мне самому смертельно надоели, но Вы должны понять причины задержки в исполнении Ваших просьб, которые кажутся такими простыми. Не забудьте, что я всё должен делать сам. Секретарей у меня нет, и одни только дела с машинистками и почтой удручают до крайности. Некоторым моим корреспондентам я не отвечаю по году и живу под давлением нечистой совести.

Но оставим это. Прежде всего я хочу Вас поздравить с Верой. Будьте оба счастливы, и вера да пребудет с Вами. То, что Вера врач, тоже неплохо. Надеюсь, что Ваше здоровье в верных руках. Судя по письмам, оно улучшается. Можно заметить прилив энергии, но, ради бога, будьте осторожнее. Шут с ним, с полным собранием моих сочинений! Человечеству это не поможет, несмотря на Ваши добрые