Александр Александрович Максимов - Василий Николаевич Манских

12-м в мировой литературе, если считать только те сообщения, в которых было проведено микроскопическое исследование новообразования. Вопреки поверхностным утверждениям некоторых биографов [60, 141], никаких особенных оригинальных данных или концепций о морфологии и патогенезе этого заболевания работа не содержала, и ее награждение премией имени Т. С. Иллинского можно рассматривать как поощрение аккуратного студенческого исследования. Это сообщение – не только первая публикация Максимова, но и первая его работа, содержащая оригинальные рисунки.

Первая страница и рисунки из первой научной публикации А. А. Максимова {1} (из книжного собрания автора)

В другой работе, опубликованной в журнале «Летопись русской хирургии» {7}, описан случай «венного камня» (флеболита), возникшего в результате кальцинирования тромба в венах семенного канатика. Пациентом был офицер 38 лет, имевший в анамнезе сифилис и погибший от туберкулеза легких. Этот случай также не принадлежал самому Максимову, а был находкой его учителя Виноградова. Судя по обзору, представленному Максимовым, это был второй случай флеболита вен семенного канатика в мировой литературе.

Третье – и последнее сообщение Максимова, относящееся к серии «случаев из практики», было также напечатано в «Летописи русской хирургии» {8}. По-видимому, это уже целиком его личное наблюдение. Речь шла о ребенке двух лет, у которого развилось подкожное объемное образование с разрушением костей черепа, принятое за грыжу мозга и мозговых оболочек. Образование было успешно удалено и направлено на исследование в лабораторию Виноградова. Гистологическое исследование, по мнению Максимова, позволило установить истинную природу болезни, которая оказалась кавернозной лимфангиомой. Эта работа, как и предыдущая, никаких иллюстраций не содержит.

Б) Морфология экспериментального амилоидоза

Работа по амилоидозу, опубликованная в трех похожих по содержанию статьях (на русском и немецком языке) {2, 3, 10}, представляет собой первое исследование А. А. Максимова, посвященное экспериментальной патологии. По меркам того времени и в техническом отношении это уже весьма зрелая работа. Материалом для нее служили органы кроликов и кур, которым вводилась культура гноеродного стафилококка. Для сравнения были использованы три случая спонтанного амилоидоза у лошадей и материалы 30 вскрытий людей с амилоидозом. Основной гистохимической реакцией на амилоид служила окраска метилвиолеттом после фиксации спиртом. Общая морфология органов оценивалась после фиксации их смесью Подвысоцкого (весьма совершенный фиксатор, содержащий ртуть и осмий) и окраски красным сафранином и световым зеленым, а также после обработки по Альтману с целью выявления «фуксинофильной зернистости» как маркера функциональной состоятельности клеток. Эта последняя зернистость есть не что иное, как митохондрии («хондриосомы» по старой терминологии).

Титульный лист медальной работы А. А. Максимова об амилоидозе {2} (экземпляр из собрания Российской государственной библиотеки)

Работа по амилоидозу соответствует вполне крепкому среднему уровню научных работ той эпохи. В ней автор осторожно высказался в пользу одного из распространенных в то время мнений, что белки амилоида вначале возникают в паренхиматозных клетках печени, затем эти клетки откладывают амилоид вокруг себя, сдавливаются накапливающимися в строме амилоидными депозитами и подвергаются атрофии, с исчезновением в них фуксинофильных зерен (митохондрий). Отметим, что уже в этой работе А. А. Максимов обращается к гематологии – дает подробное описание клеток крови кур.

В) Строение плаценты кролика и паренхиматозная эмболия легочной артерии в эксперименте

Эти две, казалось бы, совершенно разные темы в творчестве А. А. Максимова оказались очень тесно сцеплены.

Все началось с Н. Е. Касьянова, ученика К. Н. Виноградова. Работая над диссертацией [39], он обнаружил, что у беременных женщин, погибших от случайных причин, в сосудах легких постоянно обнаруживаются эмболы («пробки») из плацентарных клеток. В то время активно обсуждался вопрос, не является ли грозное осложнение беременности – эклампсия – следствием эмболии сосудов легких частицами плаценты и околоплодными водами. В свете этой дискуссии находка Касьянова показалась Виноградову чрезвычайно интересной, и он поручил Максимову проверить эти данные на лабораторных животных – кроликах. Для этого Максимов забил около 40 крольчих на разных сроках беременности, исследуя их легкие на сериях срезов. Кроме того, были поставлены опыты с грубыми механическими повреждениями органов с целью вызвать эмболию легких клетками плаценты, печени и костного мозга. Но для того чтобы искать элементы плаценты в легких, нужно уметь их распознавать. И для этой цели параллельно с легкими Максимов исследовал беременную матку. Он нарезал рог матки на диски толщиной 3 мм и фиксировал их (еще теплыми) в жидкостях Подвысоцкого, Германа, Ценкера и в сулеме, с последующей заливкой в парафин, изготовлением серийных срезов толщиной 5 мкм и окраской их сафранином с лихтгрюном, гематоксилином с эозином и железным гематоксилином с бордо.

Такой роскошный набор методов не случаен – во вступлении к публикациям о структуре плаценты Максимов упрекал предыдущих авторов в несовершенной гистологической технике. Занятно, что этот побочный вопрос – строение плаценты – дал даже больше материала, чем основная тема исследования: о плаценте были опубликованы три работы {5, 6, 20}, тогда как об эмболии – только две {4, 9}. И, как было сказано выше, именно публикации о плаценте послужили основанием для представления Максимова к Нобелевской премии. Здесь стоит отметить типичную для Максимова черту – побочные наблюдения нередко становились у него темой для крупных работ. Трудно сказать, это признак силы или слабости, но несомненно – яркая черта научного стиля.

Изучение эмболии дало результаты, хотя и не эпохальные, но интересные и актуальные даже сегодня. Во всяком случае, исследователям, занимающимся экспериментальной патологией, знать о них необходимо. Во-первых, у оставленных в покое беременных крольчих никаких плацентарных эмболов в легких нет. Во-вторых, механическое воздействие на матку (под наркозом) действительно привело к эмболии разными элементами плаценты, но главным образом – элементами ее децидуальной части, называемой «периплацентой», и иногда гликогеновыми клетками. В-третьих, оказалось, что наряду с гигантскими клетками плаценты в легочных сосудах могут быть обнаружены кусочки миелоидной ткани, кости и мега-кариоциты костного мозга. Эти последние появляются тогда, когда забой животного сопровождался разушением губчатых костей, например, затылочной кости. Правда, изредка мегакариоциты обнаруживались и у животных, убитых хлороформом. Наконец, повреждение печени проколами скальпеля вызывало очень выраженную эмболию гепатоцитами, а вот раздроблением трубчатых костей или костей свода черепа у кроликов костномозговой эмболии вызвать не удалось: в легочных сосудах обнаруживались только отдельные мегакариоциты среди жировых капель. Говоря об этой работе, трудно отделаться от ощущения, что эстет Максимов довольно быстро оставил эту тему не только потому, что для морфолога здесь мало возможности получить прорывной результат, но и оттого, что она методически чрезвычайно груба – раздавливание матки с эмбрионами, раздробления костей и черепов, разминания и множественные проколы печени