Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли

и превратившая переписку в настоящее искусство жизни. Маркиза де Помпадур, всемогущая фаворитка, доверенное лицо Людовика XV. Екатерина II, графоманка, самодержавная царица и друг философов-просветителей. Жюли де Леспинас, внебрачный ребенок, муза энциклопедистов и влюбленная женщина, погибшая от собственных чувств. Изабелла Пармская, принцесса-заложница, эрцгерцогиня-философ, искусная манипуляторша. Мария-Терезия Австрийская, императрица и деспотичная мать. Госпожа Ролан, интеллектуалка, которая писала так блистательно, но однако же не желала быть писательницей. Мария-Антуанетта, королева в эпицентре политического урагана, у которой не осталось иного средства спасти монархию и свою собственную жизнь. Жермена де Сталь, опередившая свое время интеллектуалка, которая писала и вела себя, как мужчина.

Здесь собраны самые замечательные письма этих женщин, чтение которых захватывает и, конечно, волнует нас. Они позволяют нам заглянуть в самое сердце их жизни, понять внутренний мир, ощутить эмоции, тревоги и переживания. Все они, каждая по-своему, воплощают ту или иную грань современности. Благодаря тому, что мы читаем их письма, они обретают голос, аудиторию и в каком-то смысле вторую жизнь. Отныне и навсегда их письмам отведено место, которого они заслуживают, – место мирового культурного наследия.

1. Госпожа дю Деффан

Переписка как искусство жить

Зрение вернулось к моему секретарю, и я спешу возобновить нашу переписку.

Госпожа дю Деффан – Вольтеру, 17 июня 1764 года

Из-под ее пера выходят десятки, сотни писем. Что бы она ни говорила, писательство у нее в крови, и однако же ей и в голову не приходит считать себя писательницей. В переписке она без конца твердит, как несовершенны ее рассуждения и как плохо она выражает их на бумаге. Эта женщина сокрушается искренне. В ее вселенной – аристократической, светской, привилегированной – превыше всего ценится остроумие. Она принадлежит к тому миру, где беседа считается прежде всего искусством, а недостаток ума – моральным проступком, смехотворной оплошностью, которая может оказаться непростительной. Г-жа дю Деффан виртуозно владеет этим искусством, неизменно находя верное и острое слово, которое бьет прямо в цель. Речь – ее стихия, а язык, как устный, так и письменный, – предмет ее поклонения. И светская беседа, и переписка (которая для нее прежде всего способ продолжить первую) служат ей оружием в борьбе с меланхолией.

Ибо госпожа дю Деффан страдает главным недугом, терзающим ее сословие и эпоху, – скукой.

В течение более более чем 30 лет она держит один из самых известных салонов Парижа, который пользуется европейской славой и конкурирует с салоном госпожи Жоффрен, расположенным на улице Сент-Оноре. Госпожа дю Деффан открывает свой салон в 1747 году, в квартире на улице Сен-Доминик, которую снимает у монастыря Сен-Жозеф[3]. Она принимает практически ежедневно, начиная с раннего вечера и до поздней ночи, гости расходятся под утро. В это время ей 50 лет. В квартире, состоящей из двух главных комнат, гостиной и спальни, стены затянуты ярко-желтым муаром, схваченным огненно-красными бантами. В ее салоне собирается избранная ученая публика: интеллектуальная элита королевства (Д’Аламбер, Пон-де-Вейль, Монтескьё, Мопертюи, Дидро, Фонтенель, Лагарп, Гельвеций, Гримм, Тюрго, Кондорсе), известные художники и скульпторы (Ван Лоо, Верне, Суффло, Фальконе), а также виднейшие придворные (президент[4] Эно, господин де Формон, герцогиня де Люин, жена маршала Люксембурга, герцог и герцогиня Шуазёль и принц Конти). Кроме того, у нее регулярно бывают влиятельные иностранцы, например послы. Быть принятым у госпожи дю Деффан становится знаком особого отличия и даже избранности.

Она создает вокруг себя непрерывное движение: в ее салоне сменяется почти бесконечная череда посетителей, звучат оживленные разговоры, свободно льется вино и подают изысканные блюда. Играют и в карты, особенно в пикет. Кульминация этих светских забав – чтение писем. Госпожа дю Деффан разделяет письма «публичные», предназначенные для прочтения за общей беседой, и письма личные, написанные для нее одной. Сотнями именно таких писем она будет обмениваться с молодым успешным писателем по имени Гораций Уолпол с 1766 года и практически до самого дня своей смерти в августе 1780-го. «Публичные» письма, которые с восторгом зачитывают в салоне госпожи дю Деффан, представляют собой преимущественно ее корреспонденцию с Вольтером. Именно эта обширная переписка и обеспечивает литературную славу салона.

Вокруг нее жизнь должна кипеть почти непрерывно. Это напоминает ей о юности, легкомысленной и даже распущенной, проведенной в Пале-Рояль, в ближайшем окружении регента (чьей любовницей она недолго была), а затем в салоне герцогини Мэнской в Со. В обоих кругах она выделяется прежде всего своим умом. Чем больше она стареет и слепнет, тем больше растет ее потребность в оживлении. С 1753–1754 годов, окончательно потеряв зрение, госпожа дю Деффан все больше утрачивает мобильность, превратившись в «возлюбленную неподвижности» (как выразилась Мона Озуф). Последние 30 лет ее жизни пройдут в кресле, которое она прозовет «бочкой» из-за того, что на самом верху его спинка заканчивалась изгибом, неким подобием навеса над головой. Она чувствует себя его пленницей, хотя несколько вечеров в неделю проводит в Опере или в Комедии. Чтобы избавиться от одиночества, она окружает себя домашними животными: кошками и собачонками. А кроме того, убеждает одну молодую особу, незаконнорожденную дочь своего брата, стать ее компаньонкой. На протяжении почти 10 лет Жюли де Леспинас будет жить с ней, в ее тени, озаряя салон на улице Сен-Доминик своей грацией и, конечно, блистательным умом.

И, разумеется, госпожа дю Деффан пишет письма. С их помощью она преодолевает расстояния, создает «иллюзию присутствия» (как высказалась Шанталь Тома), ведет успешную войну со скукой и борется со своими недугами: истерическими припадками («маленькими», когда она хандрит, и «большими», когда ее одолевает депрессия), тревожностью, бессонницей, несварениями и слепотой. Переписка позволяет ей ненадолго забыть о своем физическом теле, которое больше не приносит ей ничего, кроме страданий. Чувствуя, что глаза отказывают ей, госпожа дю Деффан решается нанять секретаря, и в марте 1752 года к ней на службу поступает Виар. Он становится ее преданным помощником. Диктуя письма, она ему полностью доверяет, и до самой ее смерти между секретарем и составительницей писем существует крепкая связь. Она также пользуется особой линейкой, которая задает направление ее руке и иногда позволяет ей писать самостоятельно.

Уже в XVIII веке письма госпожи дю Деффан причисляли к лучшим образчикам французской словесности. Они написаны выразительным, едким, элегантным и живым языком, и прочесть их – все равно что услышать блестящую беседу. Личность той, что их написала, противоречива и вызывает как симпатию, так и раздражение. Эта ни во что не верящая безбожница отстаивает разум, но скептично относится к идеям философов-просветителей. Глубоко свободная телом и душой, она не приемлет и