Теплая книга - Рим Сафиуллин

Портной

Мне тут недавно прилетела задачка. Под вечер.

Найти портного.

Вечер в южном, уездном городишке — это значит темно, всё закрыто, а портной в баре.

И этого уже достаточно, чтобы легально отказаться от затеи. Но нужен господин портной — по суперважному школьному поручению.

Пришить эмблемы и флаги отряда на форму бойскаута. А это святое.

Портные в баре, поэтому решено было поехать в частные лавки с костюмами на заказ, коих пруд пруди на популярных туристических тропах.

Первый портной сказал, что нет машины для шитья и надо оставлять до завтра.

Не вариант.

Второй сказал: машинки нет вообще ни у кого. Кроме, как я понял, некоего Джорджа. Но кто этот товарищ, где его искать, объяснить он не смог.

Третий и четвёртый тоже были без машинок, Джорджа не вспоминали.

И вот он, пятый. Дверь закрыта, но внутри горит свет.

Я, кстати, все это время с дочерью раскатываю по нашей деревне.

Решили подождать и сели на его крыльце.

Юному бойскауту без эмблемы нельзя.

Поэтому в прекрасном настроении духа — любуемся своим, вроде как, зарождающимся провалом.

И в этот момент проезжающий байк останавливается, и скромный щуплый мужчина объявляет, что это он тот портной, на пороге которого мы сидим. И более того, машинка у него есть, но есть ещё и сын-непоседа, который не даст пришить ничего. Поэтому, не сегодня.

Договорись так: мы отвлекаем сына что есть мощи, а он работает над нашим костюмом.

Парнишка, сын его, действительно, оказался тем ещё авантюристом. Первым делом, оказавшись с нами наедине, он ловко схватил ручку со стола и нарисовал рыбу на красивом твидовом пиджаке в шоуруме.

Неплохо. Переглянулись мы с дочерью и попросили у него ручку.

Он молча отдаёт.

Как отдают виноватые и провинившиеся.

А я на старом блокноте молча рисую рожицу.

Передаю ему.

Пылающий взгляд. Он снова рыбу.

Я свинью.

Он рыбу.

Я кота.

Он рыбу.

Заходит портной со словами все готово отдаёт нам форму. На вопрос, сколько мы должны, говорит, что нисколько.

Как так?

Да вот так.

Вон у пацана мол сегодня день рождения, 4 года. Дайте ему сколько хотите, и держите визитку.

Протягиваю малому купюру, а на визитке — Джордж Босс.

А у малого на купюре уже рыба.

Дорога в бассейн

Почему-то в детстве меня водили в бассейн исключительно в зимнее время.

С двумя пересадками.

Сначала на желтом Икарусе.

Тусклый свет. Угрюмые взрослые. На улице еще темно.

Не особо помню в деталях, мне кажется, я сидел с закрытыми глазами и еще спал.

А потом уже на трамвае.

Вот тут в 4K все помню.

Едешь, загадочный весь такой. Молчаливый.

Главное успевать согревать прозрачное пятнышко в замороженном окошке.

Можно делать двумя способами — пальцем, но это холодно.

И бесконтактным — теплым дыханием на окно.

С паром на все окно. Результат не сразу, ты как бы борешься с ледяной корочкой подольше, но с пониманием, что победа за тобой.

И скоро у тебя будет твое окошко в мир.

А из него рядом с трамваем бежит светлая зимняя улица с прохожими, дворниками, бурчащими машинами.

Я как бы подглядывал за миром сквозь свое окошко. И он был забавный.

Вообще взрослые забавные.

Тогда, маленьким, мы все видели цель. Бассейн.

А дорога была маленьким окошком к цели.

Повзрослев, мы чаще смотрим в дорогу. Дорогу ради дороги.

Вместо маленького окошка у нас тройной стеклопакет, диван, суета, споры, выяснение отношений, право быть правым.

Не занимайтесь дорогой, друзья.

Мелодия

Я вот о чем и жалею, так это о том, что не были записаны все мои суперхиты.

Я бы только их сейчас слушал. И вы.

Но! Как вы знаете, мир несправедлив и хиты безвозвратно утеряны в стенах музыкальной школы под стоны потрясённого учителя.

Кузницей хитов была моя дача.

Внимательные читатели помнят, что голубой запорожец похищал меня с баяном и домашним заданием из музыкальной школы каждое лето на берег Волги.

Состояло это задание обычно из 5–6 мелодий. Классика, этюды, что-то народное, иногда учитель наигрывал, а я сам выбирал, что хочу за лето самостоятельно разучить.

Раз в день, согласно расписанию, я усаживался с баяном и часами напротив.

60 минут, баян, я и душная комната.

Основной метод отчёта — звуки.

Если наступала тишина, то дед Василий или бабушка Зоя кричали с огорода: в чем проблема, малыш?

И я играл.

Играл, как чувствую сердцем.

На огороде тоже все ладилось.

60 минут заканчивались большим одобрением и уважением, а меня отпускали к подельникам, чтобы завтра вновь услышать мои хиты.

И ведь я помню, что загорелый музыкант тот понимал, что 1 сентября в музыкальной школе будет трагическим.

Понимал. И играл.

Ибо красота жизни в не совершенности.

Коржик

Как ни крути, а все-таки в памяти самые яркие моменты всегда с грустинкой.

Ибо печальное очарование — самое сильное очарование.

Так и было с моим первым коржиком, который я купил на неожиданно-выданные карманные деньги аж только в третьем классе. Жили мы скромно, поэтому мой опыт покупок в школьной столовой был нулевой. А тут гром среди ясного школьного неба — третьеклассник с парой сотен синих затертых рублей в кармане.

И сразу дилемма: когда лучше купить этот чертов коржик? Сразу? Когда проголодаюсь или отложить самое приятное напоследок? Могут ли они закончиться? А вдруг я потеряю деньги?

Невыносимо. Думать ни о чем не могу.

После первого урока сходил в столовку и приценился. Лежат. По 200 рублей.

Еще пару раз до конца перемены заглянул на прилавок, но на покупку не решился.

Следующий урок я тоже думал о проклятом коржике. Пришло ли время его покупать? Или еще похожу?

Так, деньги в кармане, хорошо. На перемене видно будет, сразу пойду в столовую после звонка.

Лучше побегу.

Перемена. Додумался посмотреть на опытных одноклассников. Не суетятся. Хорошо.

Сгонял в столовку, лежат. Может убавилось немного, но еще много в наличии. Не стал брать.

Третий урок. Решил, что точно куплю. Время пришло. Пойду и куплю. Сразу после звонка.

Как раз середина учебного дня будет, очень даже бодрый план у меня получается.

На перемене несколько раз приближался к стойке с коржиками. Но отходил. Не решался.

И в очередной раз как-то в тумане я его взял. Все! Денег нет, есть коржик.

Но черт возьми, звонок на урок.

А на нем всего один надкус. Э-эх, коржик