Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

уж не так хорошо воспитана, несмотря на аристократическое происхождение, которое часто любит подчеркивать. Когда вернулись домой, у нас была Ипатова, жена нашего ветеринарного врача, и в разговоре за чаем она заметила, что Мухина возмущается: как это я могу ездить на казенных лошадях? «Какое ей дело», – возмущенно подумала я, понимая, что дело не в казенных лошадях, а в том, что ее муж неоднократно ездил на них со мной.

16 августа. Рано утром, когда еще солнце было высоко, мы с мальчиками ходили с нашей хозяйкой и ее дочкой Аленой на луг собирать сено и его переворачивать. Мальчики теперь каждый день на рассвете уезжают с хозяином возить и складывать в копны сено. Наша хозяйка немолодая, но по ее лицу видно, что она была красивая. Работать на лугу приятно, там так хорошо пахнет свежим скошенным сеном, а пробегающий ветерок ласково охлаждает разгоряченное лицо. Кругом простор и ширь лугов. Высоко прыгают резвые кузнечики, треща в скошенной траве. Пролетают легкие, красивые стрекозы, блестя изумрудными крылышками, с цветка на цветок порхают пестрые бабочки. В голубом небе заливаются жаворонки.

Окончив работу, мы завтракали с хозяйкой под большим стогом сена, и все нам казалось очень вкусным – и молоко, и черный хлеб, посыпанный солью, и свежее сало с огурцом. Некоторое время мы отдыхали, сладкая истома сковывала все члены, руки опускались сами собой, а глаза закрывались ресницами, и хотелось, зарывшись в душистые травы, крепко заснуть. Через час мы снова работали и, когда все кончили, поехали домой, лежа на возу с сеном.

20 августа. Вчера вечером был пикник с полевой кашей. Фомин и два наших молодых командира поехали на лодке на охоту за утками, взяв с собой Борю и Алешу с тем, что мальчики им помогут доставать битых уток из воды. Когда солнце клонилось к западу, окрасив все небо и воду в красный цвет, мы на большой лодке подъехали к острову, где нас ждала Фомина и еще один знакомый военный с женой. Папа выбрал поудобней место, разостлал рядно, и мама с Гликерией Ивановной начали приготовлять закуску, а я с Катей побежали в кустарник искать сухих веток для костра. На берегу реки скоро запылал большой костер. К берегу подъехала лодка, из которой выпрыгнули Фомин и с ним два командира, а мальчики несли двух убитых уток. Все сели у костра, и охотники начали свой рассказ о том, как им было плохо без собаки: несколько убитых уток они не могли достать из болота. Боря был в восторге, что он лазал за утками по болоту. Папа стоял у костра, помешивал ложкой варившийся кулеш и подсмеивался над охотниками. На ковре появились закуска и выпивка. Ночь постепенно окутывала нас своим черным покровом, в небе все гуще и чаще вспыхивали звезды. Вода в реке потемнела, и только наш костер ярко разгорался, освещая пятна земли, вырванные у ночной тьмы. Вскоре показалась луна, медленно проплывая и по временам прячась в облаках. Она своим холодным светом придавала всему таинственность; по воде пробегала серебряная дорога, которой хотелось довериться и убежать в сказочную страну. Когда полевая каша была готова, все расположились на ужин. Здесь все казалось вкусным, особенно полевая каша, за которую не раз пили чарку. Нам тоже налили в чашки немного вина, но мы свою порцию не допили, и за нас все выпил Алеша. Я заметила в темноте, что он не только выпил наши порции, но также и Борино вино, а потом еще пил пиво и постепенно пьянел, без конца болтая всякую ерунду. Вначале мы с Катей думали, что он нас хотел обмануть, наливая из пустых бутылок и притворяясь опьяневшим, поэтому мы не придавали значения, смеясь над ним. Но когда он ушел и лег на песок, а Боря пошел за ним и позвал нас, мы убедились, что он по-настоящему пьян. Он катался по песку и бессвязно говорил, что я на него напустила страшных крокодилов и они к нему лезут, а он не может от них отделаться. Я побежала и позвала маму, которая была занята по хозяйству и только теперь обратила внимание, что нет Алеши. Она пошла с нами и, вернувшись, позвала папу и Фомина, сказав ему, что Алешу немедленно надо в лодке отвезти домой и уложить спать. Фомин на руках перенес его в лодку. Катя и Боря сели рядом с ним, держа его, а Фомин греб. Было темно, Алеша вырывался из рук, и Боре пришлось пересесть на весла, а Фомину крепко держать Алешу. Вырываясь, Алеша сильно толкнул Катю, ушиб ей колено, и она плакала, как всегда совсем по-детски. Наконец, приехав, Алешу перенесли в клуню и уложили спать, но он еще долго не мог успокоиться и говорил всякий вздор. Маме пришлось повозиться и с ним, и с Катей, которая долго плакала и не могла заснуть. Катя любит Алешу, и ей было жалко и стыдно за него. А он всегда ей грубит, плохо с ней обращается, и они вечно ссорятся. Из-за Алеши наш пикник вышел неудачным.

22 августа. Сегодня Фомины уезжают в отпуск, и мы были на прощальном обеде. Они хорошие люди, и было жалко, что они уезжают. За обедом было шумно и весело; Фомин все смотрел на Катю, любуясь ею. Да, она очень большая кокетка, умеет красиво опустить серые глаза, красиво надуть губки. И это у нее прирожденное, естественное кокетство. Гликерия Ивановна, прощаясь с мамой, всплакнула. За лето она к нам привыкла и привязалась к маме. Мы ее тоже полюбили, и было жаль расставаться. Вот экипаж тронулся и, выехав из ворот, покатился по дороге. Фомин махал нам фуражкой, экипаж за поворотом скрылся, и мы пошли домой. Накануне в отпуск уехали Сергеевы, и наша улица опустела. Придя домой, Боря взял лодку, и мы поехали кататься по Днепру.

23 августа. Каждый день рано утром Боря с нашим хозяином уезжает в поле или на луг и там помогает ему работать; он его охотно берет с собой, а Алешу нет, он там им мешает, а работать ленится. Домой возвращается Боря чаще всего к вечеру, и, когда мама кормит его обедом, хозяйка приносит еще свой обед и ставит чарку меду, говоря, что он заработал второй обед. День сегодня очень жаркий, и мы решили на лодке поехать к песчаным горам. На вершине одной из гор, в дубовых кустах, мальчики из веток устроили зеленый шатер, а мы насобирали сухих веток