Только о личном. Страницы из юношеского дневника. Лирика - Татьяна Петровна Знамеровская

и развели костер, спекли картофель, вскипятили чай, из дома взяли масло, помидоры, огурцы, хлеб и приготовили теперь хороший завтрак. Несколько раз мы купались, скатывались с гор, смотрели, как на озеро прилетают голубые цапли, смотрели на пасущихся внизу коров, лежа на горячем белом песке, который в некоторых местах был так раскален, что обжигал босые ноги. К обеду вернулись домой.

24 августа. Погода испортилась, с утра стало хмуро, прохладно и идет дождь. Из клуни мы перебрались спать в хату. Целый день сидим дома. Мама читает нам Писемского[122] и учит Катю вышивать английской гладью. Последнее время к нам часто заходит Ипатова. Она веселая, говорливая и острая на язык. После обеда, когда перестал дождь и выглянуло солнце, стало теплее, и мы на повозке поехали в лагерь смотреть конские состязания. Ездили только командиры. Лучшие лошади оказались в нашем полку, чему я была очень рада, а Пьеро был красивей всех других лошадей. На нем выезжал наш наездник Рудков. Он прыгал вне конкурса и все препятствия взял чисто. Первый приз получил командир Кириллов. Мне было обидно за Рудкова, ведь это он выездил Пьеро и он так хорошо прыгал, а за это ему ничего не дали. Это несправедливо. Но папа устроил так, что наш полк от себя преподнес ему первый приз – часы. Когда кончились скачки, под музыку раздавали призы, а я не могла насмотреться на лошадей, которых проводили красноармейцы. Вечером, когда начало темнеть, мы вернулись домой.

25 августа. Утром получили много писем из Ленинграда, Воронежа и из Днепропетровска от бабушки, где она пишет, что соскучилась без нас и ждет нашего приезда. Утром пришел к нам Ипатов[123] с женой и снимал меня, Катю, Борю и Алешу на Днепре. Мы с Катей снимались в купальных костюмах в воде, а потом он снял нас всех в обыкновенных платьях, и меня и Катю еще в украинских костюмах. Деревенский портной сшил мне из шерсти синюю корсетку с зеленой шелковой отделкой. Дочка хозяйки Алена вышила рубашку, и теперь у меня свой настоящий украинский костюм. Погода сегодня по-прежнему плохая, хотя дождя и нет, но все время дует прохладный ветер и по временам набегают тучи, закрывая солнце. Мы сидим в комнате, играем в домино или в слова. К обеду из лагеря приехал папа и привез письмо Кате от Марии Ивановны, в которое мне было вложено письмо от Бори Абрамова. Из Конотопа мне было письмо от Паши[124], где она пишет, что перешла на второй курс медпрофшколы, работает сейчас в детских яслях и живет неплохо. Второе письмо было от Оли[125], где она вспоминает Батурин и нашу совместную жизнь там[126]. Аня[127] и она перешли на второй курс профшколы, а Дода[128] остался на второй год, но зимой собирается ехать в Ленинград и там поступать на чертежные курсы. Аня и Дода шлют мне привет. Все же, какой Дода лентяй!

26 августа. Наконец снова жаркий день, и мы решили на прощанье съездить на остров. На днях Катя с Алешей уезжают в Детское, а мы так за лето к ним привыкли, что без них нам будет пусто. С нами в этот раз поехали мама и папа. Мы варили на костре полевую кашу из курицы, ели печеную картошку, пили чай с мамиными пирожками. Сейчас много всюду фруктов, и мы их едим, сколько влезет. Спустившись к берегу, мы купались и загорали, лежа на песке, а потом я с Борей побежали дальше от берега вглубь острова. Там было небольшое озеро, берега которого заросли камышом, а на воде цвели прекрасные белые лилии, их были целые заросли. В камышах стояли две стройные тонконогие цапли, но при нашем появлении они мягко взмахнули большими крыльями и бесшумно улетели, четко вырисовываясь на ясном безоблачном небе. Боря лазал в камышах и нарвал мне камышовых палочек с коричневой бархатной верхушкой, а в озере достал белых лилий. На острове мы пробыли до вечера. Когда возвращались домой, нас нагнала большая туча и пошел дождь. Его крупные капли падали в серую воду, растворяясь в струях, а вокруг шли по поверхности воды маленькие круги. Мы усиленно по очереди гребли, торопясь домой, но против течения лодка шла медленно, дождь все усиливался, и когда мы вышли на берег, то вода с нас стекала ручейками. Глядя друг на друга, мы не могли не смеяться. Наш вид был очень жалким и комичным, и мы всю дорогу, идя к дому, хохотали. Дождь все усиливался, гремел гром и вспыхивали молнии; все ближе надвигалась гроза.

28 августа. После вчерашнего дождя погода изменилась к худшему, сегодня пасмурный день, по небу бегут низкие облака, стало по-осеннему холодно. Жуков должен ехать в Киев и по просьбе папы возьмет с собой Катю и Алешу, а там посадит их в ленинградский поезд. Поэтому вещи их уже уложены и мы ждем Жукова. К вечеру приехал Жуков и сказал, что надо торопиться ехать, чтобы не опоздать к поезду. Катя и Алеша быстро оделись и, попрощавшись, сели в экипаж. Мы долго смотрели вслед отъезжающим с грустью и, когда вернулись домой, сразу почувствовали пустоту. Всегда бывает грустно провожать и особенно возвращаться в опустевший дом. На прощание Катя подарила Алене свое платье и брошку. После их отъезда папа привез письмо и посылку из Детского от Марии Ивановны, где она посылала конфеты и печенье. Как жаль, что посылка опоздала. Теперь сладости придется кушать нам, без них. С посылкой пришло и письмо мне из Конотопа от Елизаветы Иосифовны[129], и приписка от Оли.

Скоро мы уезжаем в Днепропетровск, нам осталось прожить здесь несколько дней. Я тоже подарила Алене свою юбку и платочек на голову, а наш хозяин подарил мне сумочку, которую плел в плену у немцев во время войны. Наши хозяева славные, они к нам хорошо относятся, жалеют, что мы скоро уедем, и говорят, что без нас будут скучать.

29 августа. Прекрасная солнечная погода, и мы с Борей с утра купались и катались на лодке. А Мария Ивановна говорит в письме, что в Детском настоящая осень. Боря Абрамов пишет мне, что все ждут нашего скорого приезда, что без нас в Детском скучно, что он вернулся совсем, потому что его со службы в Охвате сократили, и что у него год пропал даром. Вообще письмо его невеселое, и мне его жаль. Но