Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом

сравнивают с душой, приобретает христианские черты. Здесь, как и в более ранних и поздних религиозных аллегориях, она была облачена в добродетели, считавшиеся подходящими для женщин: ненасилие, пассивность и отсутствие любопытства.

Королева – это душа, которая никогда не научится вести войну извне, но стремится творить добрые дела изнутри тела. Ибо наша душа, то есть разум, должна направлять наше тело, как всадник своего коня, к добродетели и учить тело не выходить за рамки церковного учения, оставаясь и переходя от одной добродетели к другой. Точно так же и королеве должно двигаться вперед по шахматной доске в течение длительного периода времени и не перепрыгивать, а оставаться в установленных для него пределах. Дина, дочь Иакова, сохраняла свою честь до тех пор, пока тихо жила в доме своего брата, но как только она, движимая любопытством, уехала в чужие края, то была обесчещена[71].

С самого первого появления шахматная королева сильно беспокоила некоторых мужчин, так что они сочли необходимым напомнить ей, что, несмотря на ее царственный статус, она оставалась всего лишь женщиной. Как мы увидим в последующих главах, для некоторых авторов мягких намеков на «надлежащее женское поведение» было недостаточно. Они стали относиться к шахматной королеве откровенно враждебно и убрали бы ее с доски, если бы это было возможно. Всякий раз, когда мужчина решал использовать шахматы как аллегорическое зеркало общества, он сталкивался с реальностью женской власти – горькой пилюлей, которую многие проглатывали. К сожалению, это дало некоторым мужчинам возможность наказать всех женщин за то, что те немногие осмелились действовать независимо, показывать агрессию или лгать. В таких аллегориях, охватывающих весь спектр человеческого общества, авторы могли выразить свои половые и классовые предрассудки, что многие и делали.

Германия

В Германии, как мы уже видели, шахматы довольно рано приобрели популярность. Оттуда игра быстро попала и ко двору различных княжеств, где никто – ни одна уважающая себя леди или джентльмен – не появился бы, не умея играть. Знаменитый Манесский манускрипт (ок. 1320), содержащий как рисунки, так и стихи, изображает маркграфа Бранденбурга Оттона IV играющим в шахматы с прекрасной дамой. Он держит в руке фигурку рыцаря, она – епископа или шута, которые только что взяли с доски. Под ними миниатюрные музыканты играют на волынках, барабанах и трубах, создавая праздничную атмосферу при дворе.

Однако не все разделяли энтузиазм при дворе в отношении шахмат. Около 1200 года знаменитый немецкий поэт Вальтер фон дер Фогельвейде сетовал:

Гости и неприятности редко приходят с миром, так избавь меня от гостей, чтобы Господь избавил тебя от шахмат.

Около 1300 года поэт Гуго фон Тримберг жаловался в одной из своих эпиграмм:

Есть еще одна любимая мужчинами игра, из-за которой легко совершается много греха и позора; я имею в виду шахматы.

А спустя сто лет другой поэт напрямую будет предостерегать своих читателей: «Остерегайтесь шахмат!»[72]

Несмотря на эти редкие вспышки ненависти, шахматам в Германии не потребовалось много времени, чтобы распространиться за пределы кругов придворных и клириков. Бюргеры, студенты и даже крестьяне в некоторых местах увлеклись этой игрой. Сборник анонимных латинских и немецких песен начала XIII века включал описания игры в нарды и шахматы, сопровождаемые восхитительными иллюстрациями. Некоторые стихи в этом разнообразном сборнике явно были студенческими застольными песнями, некоторые – любовными поэмами, в то время как другие оказались дидактическими текстами с сильным нравоучительным оттенком. Многие из них сопровождались нотной грамотой. Эти песни – знаменитая «Кармина Бурана» (Carmina Burana), наиболее известная в наше время по музыкальной версии, сочиненной Карлом Орфом.

Свод шахматных правил из этого произведения, написанный на латыни в стихотворной форме, заключается примерно в следующем:

Если кто-то хочет узнать больше о знаменитой игре в шахматы, пусть обратит внимание на это стихотворение. На первую клетку помещается ладья (rochus), на вторую – рыцарь (eques), на третью – епископ (alficus), на четвертую – король (rex), на пятую – королева (femina)… Пехотинец (pedes) продвигается вперед и ходит направо или налево. Достигнув предела доски, он начинает ходить как королева (regina), и смена пола дарует ему королевскую власть.

Ладья перемещается по всей длине доски… Рыцарь бежит быстро… Епископа с его рогатой шапкой следует опасаться, поскольку он вводит противника в заблуждение. Пехотинец сталкивается с вражеским пехотинцем, оба погибают в ближнем бою. Но король не захвачен. Когда он теряет свою жену (conjunx), никто больше не охраняет его с левой стороны. И, когда король побежден, все вокруг кричат: мат! мат! мат![73]

Конечно, было бы трудно играть в шахматы, если бы все сведения об этой игре мы почерпнули из этого запутанного руководства! Но оно содержит несколько очень интересных наблюдений, которые важны для нашего исследования и которые больше касаются социальных установок, чем шахмат как таковых. И рыцарь, и епископ считаются «обманщиками», а королева наделена необычайной силой. Хотя ее ходы не описаны, это, очевидно, самая важная фигура, ведь когда ее убирают с доски, там больше «не остается ничего ценного». Как же интерпретировать это утверждение? Следует ли предположить, что королева уже ходила так, как начала официально ходить в конце XV века? Возможно. Более вероятно, что это привилегированное положение королевы отражает ее престиж в обществе, а не силы на доске.

Игра в нарды из произведения «Кармина Бурана». Германия, нач. XIII в.

Игроки в шахматы, изображенные в «Кармина Бурана», Германия, нач. XIII в.

Более того, они с королем очень привязаны друг к другу. В первом воплощении ее называют femina (женщина), затем regina (королева), когда пешка становится ферзем, и, наконец, conjunx, женой, когда на доске возникает вопрос о ее смерти. Потеря шахматной королевы, возможно, и не была фатальна для игры, но предполагалось, что это причиняло ее супругу такое горе, что он не мог продолжать игру. Очевидно, автор этого стихотворения испытывал более положительные чувства к шахматной королеве и женщинам в целом, чем те, кто высказывался о них в других средневековых произведениях о шахматах.

Вся деревня играет в шахматы

Община Шахдорф-Штрёбек в горах Гарц, Центральная Германия, утверждает, что ее крестьяне играют в шахматы с 1011 года. История гласит, что король Германии Генрих II заточил вендского графа Гунгелина в одиночной камере в городской башне, где тот проводил одинокие часы, играя в шахматы на полу подземелья. В свое время крестьяне из Штрёбека, которые по очереди охраняли его камеру, научились играть в эту игру и научили ей своих детей.

Более