Рождение шахматной королевы. Власть и триумф женщин, правивших на доске и в жизни - Мэрилин Ялом

начиная с королевской четы. «Король должен восседать на золотом троне, корона находится на его челе, в правой руке – скипетр, а в левой – держава. Он должен быть одет в пурпурную накидку и все иное, что подобает королю… Королева должна восседать на золотом троне и носить цветную накидку и все остальное, что подобает королеве»[68].

Добродетели, присущие королю и королеве, были, конечно, окрашены католическим взглядом на мораль, подчеркивающим контроль над их сексуальностью. Таким образом, королю «следовало соблюдать абсолютное воздержание. Оно заключалось в единственной королеве». На примере шахматного короля церковь пыталась навязать моногамию. Неудивительно, что сексуальность королевы подвергалась еще более пристальному надзору: «Королева должна быть целомудренной, послушной, происходить из хорошей семьи и внимательно относиться к воспитанию своих сыновей». Слова «целомудренный» и «непорочность» повторялись несколько раз, чтобы напомнить зрителям, в чем заключается величайшая добродетель женщины. Сексуальная верность была особенно важна для королевы, чтобы гарантировать, что ее отпрыск точно является потомком короля. Цессолес игнорировал политическое значение правящих женщин и представлял их исключительно как жен и матерей. Эта попытка подорвать политическое значение королевы, возможно, была вызвана опасениями по поводу женской власти в целом и авторитета правящих королев в частности[69].

В проповедях Цессолеса шахматные фигуры, стоящие по бокам от королевской четы, сравнивались с судьями. К их добродетелям относятся твердость, неподкупность, ум и мудрость. Здесь, как и везде, европейцы не совсем понимали, что делать с фигурой, созданной и названной в честь индийского слона, животного, которого они никогда не видели. Прозванный al-fil на арабском и испанском, aufin на французском и английском и alfiere на итальянском, слон со временем стал епископом в Северной Европе и Англии, шутом во Франции и знаменосцем в Италии.

Рыцарь описывался как сидящий на коне и «облаченный в рыцарские доспехи, включая перчатки и поножи, шлем и щит». Рыцарям предписывалось быть храбрыми, сострадательными, щедрыми и мудрыми.

Ладья, превращенная из башни в человека, должна носить меховую шубу и шапку, подбитую мехом. «В правой руке он должен был держать посох, чтобы показать, что он вещает от лица короля». Ладьи были «наместниками или посланцами короля» и должны демонстрировать «справедливость, благочестие, смирение, терпение, добровольную бедность и щедрость».

Одной из причин успеха Цессолеса как проповедника и писателя было то, что он уделял большое внимание простым людям в период, когда шахматы начинали распространяться не только при дворе и духовенстве, но и среди широких слоев населения. Весь третий раздел его книги посвящен пешкам, изображающим вполне узнаваемых людей, а не простой набор символов. «Первой пешкой должен быть крестьянин и виноградарь, с мотыгой в правой руке и хлыстом в левой и садовым ножом за поясом». «Вторая пешка должна быть кузнецом, плотником и каменщиком. В правой руке она держит молоток, в левой – топор, а на поясе у нее мастерок». Третья пешка представляет нотариуса и ткача, которые держат «ножницы в правой руке и нож в левой. На поясе у нее должны висеть инструменты для письма, а за правым ухом – перо». Четвертая пешка представляет торговцев и менял. В ее «правой руке весы, а в левой – локоть. На поясе у него кошелек, полный монет». О врачах и аптекарях Цессолес говорил следующее: «Пятой пешке надо выглядеть как врач. Она должна сидеть на стуле, держа в правой руке книгу, а в левой – баночку с лекарством». Для трактирщиков и хозяев гостиниц существовала шестая пешка: «Шестая должна быть подобна хозяину гостиницы. В правой руке она держит кувшин, а левой делает приглашающий жест». Городская стража и сборщики подати были седьмыми по счету: «У седьмой пешки в правой руке должен быть большой ключ, в левой – локоть, а на поясе – открытый кошель». Даже разбойники, бродяги и азартные игроки занимают свое место в этом списке званий. «Восьмой пешкой будет кудрявый юноша, держащий в правой руке несколько пенни, а в левой – три игральные кости». По всей вероятности, пристальное внимание Цессолеса к простым людям стало результатом, а в будущем и сильнее поспособствовало популяризации игры как в королевских кругах, так и среди простых людей.

Портрет доминиканского монаха Якобуса де Цессолеса, чья книга о шахматах стала бестселлером позднего Средневековья. Италия, нач. XIV в.

Один из менее достойных похвалы аспектов «Книги шахмат» – ее запутанное описание ходов, разрешенных каждой фигуре. Но даже при этом можно заметить несколько отличий от рукописи Альфонсо, наиболее заметные из которых касаются короля. Ему разрешалось передвигаться на две, три или четыре клетки первым ходом, по прямой, по диагонали либо в комбинации этих двух действий. Интересно, что он мог взять королеву с собой в свой первый и единственный ход на три клетки. Это была лишь одна из многих символических попыток напомнить ей, что она принадлежит королю и находится под его юрисдикцией. Именно король должен был определить их «супружеский» первый ход.

Популярность и влияние «Книги шахмат» поражают воображение; она стала бестселлером позднего Средневековья. Ее перевели на французский, итальянский, немецкий, каталанский, голландский, шведский и чешский языки, а затем, с появлением печатного станка в 1456 году, книга получила еще большее распространение. Великий английский печатник Кэкстон опубликовал ее сразу после того, как напечатал Библию. В конце XV века в каждой княжеской библиотеке имелся один или несколько ее экземпляров, и даже сегодня сохранилось около 200 рукописей, не говоря уже о множестве печатных изданий. Из всех рукописей и книг, опубликованных около 1500 года, только Библии было больше.

Другое важное, хотя и значительно менее известное произведение иллюстрирует состояние шахматной игры в Италии конца XIII века. «Добрый товарищ» (Bonus Socius) содержит более сотни шахматных задач с сопроводительными рисунками. Хотя фигуры передвигались примерно так же, как в Айнзидельнской поэме, эта работа привносит несколько заметных изменений. В начале игры королева могла переместиться на две клетки, перепрыгнув через первую, если та была занята. Епископ также мог перепрыгнуть через фигуру своим первым ходом. Пешка, которой удалось добраться до дальнего конца доски и стать королевой, имела право перепрыгнуть через первую клетку на обратном пути. Эта увлекательная рукопись, хранящаяся в настоящее время в Национальной библиотеке Флоренции, на момент обнаружения вызвала недоумение даже у специалистов, поскольку была написана на сокращенной латыни, мало чем отличающейся от стенографии[70].

По всей Европе продолжали появляться другие письменные работы о шахматах, многие из которых в той или иной степени основывались на книге Цессолеса. Очень популярная книга XIV века «Римские деяния» (Gesta Romanorum) содержала несколько разделов о шахматах, некоторые из которых были заимствованы непосредственно из трудов Цессолеса. В одном отрывке шахматная королева, которую