Палаццо Мадамы: Воображаемый музей Ирины Антоновой - Лев Александрович Данилкин

из музея Bremen Kunsthalle, а в конце 1980-х, разочарованный запретом на экспонирование, принял решение вернуть коллекцию предыдущим хозяевам — просто так, бесплатно, лишь бы показывали, потому что в СССР так и будут все скрывать, а там хоть чужие — но покажут. С точки зрения ИА, Балдин (директор Музея архитектуры, кстати; ее коллега) поступал неправильно — а правильно, если бы он сначала передал свою коллекцию в НАШ музей — да вот хотя бы в Пушкинский, а уж потом заботился о том, чтобы все это демонстрировали; и если сам он этого не понимает — почему бы государству не скорректировать его действия? Оно и корректировало.

432

Расторгуев А. Военнопленное искусство // Литературная газета. 1991. 26 июня. http://old.nasledie.ru/kyltyr a/4_4_2/pkc/25.htm.

433

А. Расторгуев. Личное интервью.

434

А. Расторгуев. Личное интервью.

435

Комсомольская правда. 1991. 30 октября.

436

К. Акинша. Личное интервью.

437

https://www.net-film.ru/film-73113/.

438

А. Расторгуев. Личное интервью.

439

А. Расторгуев. Личное интервью.

440

А. Расторгуев. Личное интервью.

441

А. Расторгуев. Личное интервью.

442

М. Пиотровский. Личное интервью.

443

Akinsha K., Kozlov G. Op. cit.

444

К. Акинша. Личное интервью.

445

Есть и еще несколько «скользких моментов», которые очевидным образом не исчерпываются формулой «Мы никому ничего не должны» и которые сам ГМИИ по понятным причинам не стремится афишировать. Речь о картинах, пришедших из Польши (https://www.gov.pl/web/kultura/siedem-wnioskow-restytucyjnych-do-federacji-rosyjskiej-polskie-muzea-wywieszaja-puste-ramy.): Лоренцо Креди, Валантен де Булонь, Лука Джордано и другие. В момент конфискации Гданьск-Данциг, Бреслау-Вроцлав и Позен-Познань были Германией, однако уже летом 1945-го СССР, крайне некстати для Пушкинского, признал новые границы Польши, так что получается, что до известной степени легальная конфискация объектов на территории Германии в юридическом смысле оказывается «грабежом» Польши. Об этом казусе знала и (разумеется, руководствовавшаяся своими представлениями о справедливости: Данциг был Германией, и точка) ИА — официальные обращения с требованием реституции стали поступать с середины 2000-х.

446

М. Пиотровский. Личное интервью.

447

М. Пиотровский. Личное интервью.

448

М. Пиотровский. Личное интервью.

449

М. Пиотровский. Личное интервью.

450

М. Пиотровский. Личное интервью.

451

М. Пиотровский. Личное интервью.

452

М. Пиотровский. Личное интервью.

453

М. Пиотровский. Личное интервью.

454

М. Пиотровский. Личное интервью.

455

М. Пиотровский. Личное интервью.

456

М. Пиотровский. Личное интервью.

457

М. Пиотровский. Личное интервью.

458

М. Пиотровский. Личное интервью.

459

https://www.kommersant.ru/doc/30662?ysclid=m6pfpu9dv7509707050.

460

https://www.tagesspiegel.de/kultur/beutekunst-nach-dem-eklat-irina-antonowa-gibt-die-leitung-des-puschk in-museums-ab/8432836.html.

461

Архив ГМИИ. Ф. 5. Оп. I. Ед. хр. 3167.

462

Он «официально» принадлежит Пушкинскому и в 1995-м был опубликован в каталоге «приуроченной к 50-летию Великой Победы» выставки «Пять веков европейского рисунка. Рисунки старых мастеров из бывшего собрания Франца Кёнигса». Некоторые разногласия вызывают не только права владения, но и название: не то «Женщина в льняном головном уборе», не то «Штудии женского костюма», не то «Три этюда женщины в чепце».

463

«Кадр, выкованный сталинской и брежневской системой» (М. Каменский. Личное интервью.); «воспитанный на сталинских традициях человек, который с молоком матери всосал: сначала думай о родине, потом о себе» (О. Малинковская. Личное интервью.).

464

Архив еврейской истории: Т. 9.

465

Чтобы осознавать, по какой тонкой грани прошла ИА в том случае, если ее отец и в самом деле был арестован, но затем освобожден, читателю имеет смысл знать о любопытной параллели, о которой автору рассказал историк искусства Г. Козлов. У ИА был некоторым образом почти «двойник» — Валентина Александровна Тиханова (1922–2022; автор пытался связаться с ней, и она ответила по телефону, что у нее нет сил разговаривать; к глубокому сожалению, буквально через несколько дней В. А. Тиханова скончалась, не дожив полгода до собственного столетия): ровесница, тоже дочь старого большевика, тоже дочь матери-еврейки из Украины, тоже провела часть детства за границей, тоже знала немецкий, тоже искусствовед, тоже мгушная студентка Виппера и Губера, тоже работала (вместе с ИА) в Пушкинском — и занималась Дрезденской, тоже директор музея — только музей этот был «Творчество и быт ГУЛАГа» — и в довершение всего ее довольно долго называли именно «Антоновой», потому что Тиханова была приемной дочерью одного из крупнейших деятелей революции В. Антонова-Овсеенко; а еще она, случайно, много лет была соседкой музейной подруги ИА Светланы Ходжаш по дому. Всю жизнь, двигаясь параллельно, они держали друг друга в поле зрения — и время от времени встречались, испытывая умеренный интерес друг к другу («Хотя Ирка Антонова хорошо очень ко мне относилась, и относится, и все, и пожалуйста, мы с ней на ты» (http://www.orlandofiges.com/interviews/pdf/Tikhanova1.pdf.)). Биография «близнеца» ИА показывает, как могла бы сложиться судьба героини, повези ей чуть-чуть меньше — потому что, помимо сходств, были и различия. В 1937-м родителей Тихановой арестовали и расстреляли, и она попала в детдом в Днепропетровск, откуда вернулась в Москву только в 1941-м — и поступила в иняз. Первому курсу ее вуза повезло меньше, чем ифлийцам, — их в середине октября отправили копать окопы под бомбежками, а тем, кто выжил и вернулся, заявили, что никто их никуда не посылал и ответственности за это не понесет. Затем она перешла в МГУ на искусствоведение и в 1946-м оказалась в Пушкинском — казалось, на всю жизнь, но уже в 1949-м ее оттуда вышвырнули: дочь репрессированных. С этого момента их судьбы снова расходятся (хотя знакомство не прервется и В. Тиханова еще будет писать статью для каталога выставки «Москва — Берлин»). Среди прочего это