Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

И даже если участие в фильме – миф (а я думаю, Голованов все-таки не прав), это как раз художественно-литературная мифологизация своей биографии самим Королевым, что, в общем-то, было ему свойственно и опять же опровергало представление о нем Голованова как о чистом технаре.

На первый взгляд несерьезная черта – артистизм – будет порой помогать Королеву решать самые серьезные проблемы, к примеру, помогать в привлечении нужного специалиста. С годами в завлечении необходимых кадров Сергей Павлович станет виртуозом, артистически используя всю свою эмоциональную палитру, весьма у него богатую: от жесткого приказа до ласкового заманивания.

Но в Киевском политехе он еще слишком неопытен и втайне робок – упросить «звездного» Яковчука взять его на планерные состязания в Коктебель не удается. А ведь, зная о твердом законе: кто строит, тот и едет на соревнования, – Сергей очень активно помогал строить планер КПИР-3. Даже порой ночевал под лестницей, где вытачивали детали планера, прямо на свежих стружках. И когда старый краснодеревщик Венярский, славившийся в институте тем, что умел для самолетных моторов делать точнейшие деревянные винты, по-отечески утром совал ему кусочек хлеба, Сергей вспоминал любившего его школьного мастера Вавизеля и остро ощущал тоску по любимому городу.

Удостоверение Одесской губспортсекции, подтверждающее, что С.П. Королев состоял в кружке планеристов и сконструировал планер. 8 августа 1924 года

[РГАНТД. Ф. 211. Оп. 6. Д. 209. Л. 52]

Несмотря на упорный труд Сергея, Яковчук ему все равно резко отказал.

– Не переживай, – пытался утешить его Карацуба. – Он со всеми новичками так. Езжай на летнюю практику в Конотоп, там тоже будет интересно – поучишься у машиниста! Твои состязания, поверь мне, впереди!

* * *

Во время учебы в политехническом снова острый зигзаг судьбы едва не прорвал отверстие в стене, за которой открывалась пустота небытия.

Институтским планеристам выделили для тренировок место на бывшем Скаковом поле, заваленном мусором и обломками кирпичей. Сергей только еще пробовал управлять планером, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие от этих первых в его жизни коротких минут самостоятельного полета. В один из дней тренировался на поле не один и, увидев, что может столкнуться с другим планеристом, предпринял резкий маневр и внезапно понял – его планер садится на торчащую на краю площадки ржавую трубу. От удара на несколько секунд Сергей потерял сознание. После довольно долго у него болел бок, возможно, серьезно было травмировано ребро. Один биограф утверждает, что Сергей отлежался на диване у дяди Юры, другой, что провел два дня в больнице, из которой сбежал, третий, что одиноко маялся в общежитии на Боггоутовской. В любом случае можно сказать, что и на этот раз он отделался легким испугом.

– Сергей, представляешь, выпускник нашего института Александр Федоров организовал кружок, они там какую-то ракету создают, – сказал как-то Алексей Павлов, иронично улыбаясь. – В Музее революции на улице Короленко уже работает их Выставка по изучению межпланетного пространства. На мой взгляд, все это какая-то фантастика!

Опять «рифмовалось»: выставка по изучению межпланетного пространства открылась на улице Короленко, а он – Королев, но информация лишь задела край его сознания и улетела.

Активная его натура жаждала реальных действий и реального дела, изучение космоса тогда ничего подобного не сулило. И как-то вяло отреагировали студенты, а реакция окружающих для него была важна. Астрономический школьный кружок, правда, вспомнился – но запах свежих опилок в мастерской, ощущение воздуха, обнимавшего его при минутных полетах на Скаковом поле, влекли сильнее. И конечно, будоражила юное честолюбие засиявшая над КПИ аура победы в соревнованиях: успех на III Всесоюзных состязаниях в Коктебеле обсуждали в институте все! Константин Яковчук на планере КПИР-1-бис установил всесоюзный рекорд продолжительности полета – 9 часов 35 минут 15 секунд, киевлянин Юмашев – рекорд дальности. Бурно восхищались и успехом советских планеристов в Германии: из Германии они и отправились в Крым.

– На горе Вассеркуппе всех немцев потрясли! – с чуть заметной завистью говорил Савчук. – Привезли серебряные кубки и какие-то еще подарки. Немецкие газеты писали о них – захлебывались восторгом! Немцы ведь пунктуальные, правильные, все у них рассчитано, а наши неожиданные, рискованные! Мы не телом, а душой летаем!

Иван Савчук сам когда-то жил в Германии с отцом-дипломатом и считался знатоком не только языка, но и национального немецкого характера.

Как хотелось Сергею оказаться в Коктебеле!

* * *

Весной 1926 года дружная четверка, созданная Сергеем, начала распадаться. Иван Савчук задумал в июне возвращаться в Одессу.

– Не могу жить без моря! – сказал он. – Душно мне в Киеве. И без Лешки будет тоскливо. Его отправляют куда-то в тмутаракань.

Друг его Алексей Павлов совершил запрещенный полет – проскочил под мостом, за это его исключали из киевского авиационного отряда.

С.П. Королев. 1924 год

[РГАНТД. Ф. 134. Оп. 6. Д. 36]

– Эх, Лешка-сорвиголова, губишь своей бесшабашностью свою карьеру. Смотри, жизнь ради показухи не загуби! – переживал за него Савчук.

– Лучше красиво сгореть в высоком полете, чем долго тлеть! – усмехнулся Алексей.

Сергей запомнил слова Павлова.

– Романтик ты, Лешка, – улыбнулся Савчук. – Гроза для всех рожденных ползать.

– Яковчук, говорят, тоже куда-то уезжает, оканчивает институт, – грустно сказал Сергей, – кружок планеризма ему уже мало интересен – все распадается, точно картонный планер!

– Жалко старика Венярского, – Алексей был добрым, как многие люди, способные на отчаянные смелые поступки, – он так прикипел к планеристам.

– Отличный спец, не пропадет, – сказал до этого молчавший Пузанов. – Я сам еще не раз к нему обращусь. Он без работы не заскучает.

– И ты, Михаил, нас подвел! – вдруг закричал, ярко покраснев, Сергей.

Все четверо рассмеялись.

Дело в том, что Михаил Пузанов надумал жениться. В такое горячее время зачем обзаводиться семьей, мысленно сердился Сергей. Страна зовет к свершениям! Впереди – трудовые победы! Конечно, Пузанов уже взрослый человек. Он вздохнул и вспомнил, что сам уже почти два года назад, а кажется, только вчера делал Ксане предложение стать его женой. Внезапно ему показалось это глупым – вот достигну возраста Михаила, решил он, тогда женюсь. Ксана тоже пусть учится: она уехала из Одессы, перевелась в Харьковский медицинский институт. Сейчас главное – попасть на соревнования в Коктебель!

Он задумался. И еще важнее… Да! Еще важнее тоже перевестись из Киева. Только не в Харьков, конечно, а в Москву! Сам ректор Бобров, которому не удалось открыть авиационное отделение, рассказал студентам о Московском высшем техническом училище.

В Москве живет и работает Туполев! Только там учат по-настоящему!

– Тогда я –