Иван Тургенев. Жизнь и любовь - Полина Ребенина

Мечтал о собственной семье и до последних лет жизни серьезно увлекался, влюблялся, мечтал ускользнуть из этого «гнезда» и построить собственную жизнь. Но не хватало душевных сил, чтобы взять на себя ответственность за другого человека, и всего легче было остаться в привычном, хотя ложном и мучительном положении, у ног властной и выдающейся женщины. И опять все возвращалось «на стези своя», жил он вдали от Родины и чувствовал себя одиноким, лишним, мешающим и досаждающим своей индивидуальностью человеком. Этим объяснялись нередкие приступы хандры у писателя, которые наблюдали его друзья. Дочь Толстого отмечала: «Этот контраст между его веселым характером, живыми манерами, блестящим разговором и внутренней грустью, которая иногда проскальзывала в его речах и часто сквозила во взгляде и выражении глаз, был самой характерной его чертой».

«Виардо, – писал выдающийся революционер Герман Лопатин, – экспроприировала Тургенева у России… Для русских очень заметна разница в произведениях Тургенева до встречи его с ней и после нее. До – у него был народ, а после – уже нет. Да и чем жил Тургенев? Как поглощала она его и влекла из России туда, где была она? Почитайте его письма к Виардо. Это одна тоска, один порыв к ней и к ней. Она отняла его у России. Любопытно было бы почитать его дневник. Он должен быть в семье Виардо, если только они не продали его из жадности».

Но ведь хорошо понимал сам Тургенев, что, живя во Франции, он постепенно теряет тот дар, которым отметила его природа, – талант писателя. В последние двадцать лет, которые Тургенев прожил в семье певицы, он не смог написать ничего выдающегося. Он признавался Я. Полонскому: «Я очень хорошо понимаю, что постоянное пребывание за границей вредит моей литературной деятельности, да так вредит, что, пожалуй, и совсем ее уничтожит: но этого изменить нельзя». Он чувствовал, что не способен написать роман, повесть, главными действующими лицами которых не были бы русские люди. Для этого нужно было поменять душу. Но возникает вопрос – почему же «этого изменить нельзя»? По-видимому, опять-таки не хватало силы характера.

Действительно, как могла Виардо там безгранично поглощать Тургенева? Ведь его собственные стремления и чувства – любовь к Родине, к русскому народу, к друзьям, к литературному творчеству, к женщинам – все это разбивались о стену дьявольского ума и железной воли выдающейся певицы. Многие современники задавали вопрос: почему Тургенев раз за разом отворачивался от обожающих его женщин, оставлял Россию и уезжал к некрасивой Виардо в чужую Францию? «Нет, тут явно не обошлось без колдовских чар, приворотного зелья», – судачили современники писателя. Об этом же писали и его биографы: «Эта версия действительно была популярной и в Петербурге и в Париже, – подтверждает наш современник писатель Николай Старченко, большой знаток жизни и творчества Тургенева. – Недаром его мать, барыня Варвара Петровна твердила: «Околдовала тебя проклятая цыганка!» И грозила лишить наследства».

Да и сам Тургенев в своих произведениях и признаниях друзьям высказывал такие подозрения. Во время своей последней тяжелой болезни он называл Полину Виардо «страшной женщиной, перещеголявшей леди Макбет» и уверял врачей, что его отравляли в ее семействе. Говорил он в «Вешних водах» о присухе, которая поразила Санина и навсегда привязала его к мадам Полозовой. А что, если получила Полина Виардо-Гарсия определенные магические знания от своего отца? Ведь, как известно, семья ее отца Мануэля Родригеса-Гарсия, испанского оперного певца, происходила от мавров, евреев или цыган. Они жили в Испании, где в это время было широко распространено иудейское учение Каббала, содержащее в себе магию, оккультизм и астрологию. Впрочем, получило оно распространение и в Европе, даже на камне пушкинского кольца-талисмана стояли каббалистические тайные знаки. Быть может, именно эти тайные силы, грозные и недобрые, околдовали, покорили и привязали писателя к той, около которой (в неравной борьбе) прошла его жизнь? Овладели им и приковали его на всю жизнь к «краюшку чужого гнезда»? Возможно, что, чувствуя себя во власти непонятных сил, и обратился Тургенев во второй половине жизни к созданию своих таинственных повестей и рассказов, в которых он изображал загадочные психические явления, как правило, не поддающиеся объяснению.

* * *

Известный юрист Кони с возмущением писал о нравственном облике семейства Виардо, которое долгое время существовало на содержании Тургенева, а после его смерти стало распространять клеветнические слухи о его якобы иждивенчестве. Он имел в виду лживые наветы, вышедшие из-под «злоречивого пера» старшей дочери Виардо Луизы: «Можно лишь удивляться, что эта дама, по-видимому, «знобимая, – по прекрасному выражению Пушкина, – стяжанья лихорадкой», ждала почти четверть века, чтобы заявить о своем недуге и начать пред немецкой публикой оплакивать поруганные русским прихлебателем интересы своей семьи. Но есть нечто, внушающее еще большее удивление. Молчание – знак согласия, а сама госпожа Полина Виардо, столь чувствительно письменно благодарившая после смерти Тургенева «дорогих ей русских, истинных друзей ее дорогого и незабвенного Тургенева», – молчит! Она, тогда же писавшая Людвигу Пичу: «Ах, дорогой друг, это слишком, слишком много горя для одного сердца! Не понимаю, как мое еще не разорвалось!.. Боже мой, какое страдание!» – молчит… Таким образом, заключительным аккордом грустной повести о личной жизни Тургенева является попытка почтенного семейства, отнявшего у него родину и близость друзей, отнять и доброе имя и из человека-альтруиста в слове и деле сделать жалкого приживальщика, заплатившего за оказанные ему благодеяния лишь рыжим париком на забаву чрезвычайных гостей и побегушками для исполнения поручений…»

Художник Алексей Петрович Боголюбов, который хорошо знал Ивана Сергеевича и Полину Виардо и встречался с ней после смерти писателя, высказал свое мнение об этих необычных отношениях более примирительно: «Много людей русских бранят м-м Виардо, ругая её цыганкой, грабительницей Тургенева, жадной тварью, воспользовавшейся его состоянием и пр. и пр. Я не стою на их стороне и не думаю так благодаря тому, что, бывая в их доме, мог вглядываться в интимную жизнь Ивана Сергеевича. Что можно было лучше поступить при его кончине, оказать более внимания его друзьям – это другое дело.

…Жизнь Тургенева и Виардо не есть жизнь обыкновенных людей. Полина Виардо, по-моему, была с Иваном Сергеевичем истинная пара по умственным достоинствам. Что у нее нет души, что все расчет – это другое дело, хотя и недоказанное и, опять по честности, не наше дело. Был бы недоволен покойный всеми этими порочными оттенками великой певицы и трагической актрисы, он не пробыл бы под одной с ней крышей более сорока лет, не сносил бы ее дикого характера