Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира - Нил Сэмворт

Ознакомительный фрагмент

автомобиле. Благодаря высоким заборам и стене снаружи почти ничего не видно, пока не пройдешь мимо еще одного жуткого сооружения – медицинского отделения.

Со временем тревога отступила, но те первые дни были довольно пугающими. Во-первых, после инцидента в Форест-Бэнке, еще свежего в моей памяти, я был полон решимости произвести впечатление, а это обвинение во время обучения не очень-то помогло. А во-вторых, на меня все же давила удушающая аура этого места.

Как я уже говорил, здесь нет яркого естественного света, и мне постоянно казалось, что я попал во времена Джека Потрошителя, и это было правдой в некотором смысле, только, в отличие от всех этих бандитов и изворотливых ублюдков, я мог пойти домой и выпить чаю.

Я чувствовал, что сила авторитета здесь велика, и был заинтересован в том, чтобы не оступиться. Но некоторые не слишком об этом заботились.

Однажды офицерша, которая, как я подозревал, и начала эту «хулиганскую» заваруху, пришла в наш офис на сверхурочные. Там были только мы с Берти, и, конечно, она бросила на меня свой недовольный взгляд.

– Можешь сказать мне, кто ты? – спросил ее Берти, так как он не видел ее раньше ни на одном из наших этажей.

– Сначала скажи мне, кто ты, – ответила она.

Это было ее ошибкой.

– Я дам тебе подсказку, – прогремел он. – Я здесь старший офицер, и я спрашиваю твое гребаное имя.

Ей пришлось ответить.

– Ладно. Ты на тройке с офицером таким-то. Тебе нужно будет найти «Индию Девять».

– А что такое «Индия Девять»?

– Это радио. В десять часов проведешь зарядку.

Ее рука дерзко взметнулась вверх:

– Я не занимаюсь радио.

– Ты что, охренела, мать твою?

– Ты слышал. Я не занимаюсь гребаными радиоприемниками.

– Если ты не будешь заниматься гребаными радиоприемниками, – прогремел он, – я сделаю тебе дисциплинарный выговор.

Она ушла, чтобы подать жалобу, но не то чтобы Берти это как-то волновало. Вскоре эта офицерша совсем ушла, проработав двенадцать месяцев, девять из них проведя вне тюрьмы по болезни. За все время она подала двадцать пять жалоб. И даже тогда тюремная служба изо всех сил старалась удержать ее. В любой другой сфере если кто-то не может выполнять свои обязанности – его просто увольняют. В тюрьме все не так. Привлечь новых сотрудников довольно трудно, поэтому делают все возможное, чтобы удержать тех, кто есть. Тюремная служба не имеет привычки избавляться от людей.

Здесь есть другая проблема: когда у офицеров действительно случаются настоящие проблемы, они почти не получают сочувствия. Видите ли, это свойственно «крутым парням», даже если речь о женщинах. Недопустимо проявлять слабости или чувства. Тюрьма может быть очень, очень осуждающей средой. У Тюрьмы Ее Величества «Манчестер» была репутация учреждения, которое раскалывает даже самых крепких орешков – не только среди заключенных, но и среди тюремщиков. Довольно скоро, однако, я понял, что большинство моих коллег не были на самом деле жестокими. Иногда я задавался вопросом: что же заставило их выбрать эту работу? Неужели они думают, что это все равно что быть школьным учителем?

Всякий раз, когда я выходил из себя, это было как-то связано с тем, что офицеры не поддерживали своих товарищей или дерьмово себя вели.

Дело было не столько в трупах, самоубийцах и прочих ужасах, случаях, которые угрожали пробить мою внутреннюю оборону – хотя некоторые и пробивали, – а в том, как плохо обращались с людьми. Меня больше всего беспокоила бесчеловечность всего этого.

5. Тюремный роман

Когда я в 2005 году прибыл в Стрэнджуэйс, я уже был знаком с несколькими тамошними заключенными, потому что некоторые из них были когда-то в Форест-Бэнке. От места, где именно человека арестуют в графстве Большой Манчестер, зависит, в какую тюрьму он попадет. Манчестер или Солфорд – вы отправляетесь в Стрэнджуэйс, государственный сектор. Если это Болтон, или Олдхэм, или Уиган – дорога прямиком в Форест-Бэнк, частный сектор. Так что заключенные могли попадать то туда, то сюда.

Нас было пятеро новеньких, только что из учебного центра. Мы выглядели очень официально в униформе – черные брюки, белая рубашка и пронумерованные эполеты, так что, когда заключенный упоминает нас, ему не нужно говорить: «Этот лысый двухметровый придурок». MR837 – более дружелюбный вариант. В какой-то момент вся служба проголосовала за новые эполеты – как будто кому-то было не насрать, – и я получил номер MR444. Мы больше не носили кепок, но у нас был черный галстук на клипсе, который можно было выбросить летом, когда наступал период коротких рукавов[16].

У нас также была прибавка в 60 фунтов (примерно 6000 рублей) – для покупки ботинок типа Dr. Martens или чего-то подобного, прочного и удобного, того, что долго прослужит. Мы постоянно были на ногах. Позже боссы решили, что это слишком дорого, и вместо этого раз в год выдавали нам пластиковые ботинки. У них была нескользящая подошва, и это достоинство перевешивало многие недостатки, но в остальном они были дерьмовыми и стоили около 6 фунтов (примерно 600 рублей) за пару. Один из моих товарищей был диабетиком, и у него развилась язва на ноге. Он пошел к ортопеду, и тот попросил показать ему обувь. На обоих ботинках стоял одиннадцатый размер, но на самом деле один был размера одиннадцать с половиной, а другой – десять с половиной[17]. Парня освободили от работы на несколько месяцев. Но эти сраные ботинки надо было носить: если нет, то ты лишишься страховки.

Что касается заключенных, то раньше они носили джинсы и рубашки в бело-голубую полоску, которые приходилось заправлять, все – сшитое специально для тюрьмы.

Во дворе они носили спецовки. Зайдите сегодня на eBay, там это старое тряпье – с тюремной этикеткой – можно найти за 100–200 фунтов (примерно 10–20 тысяч рублей). Сейчас швейный цех изготавливает серые тюремные спортивные костюмы, а осужденные могут носить и собственную одежду. Ребятам выдают стандартные тюремные боксеры – все одного размера, носки, спортивные штаны без карманов, серую спортивную кофту и футболку. Заключенных, которые буянят, заставляют носить бордовый костюм, известный как «солонина» – все из-за цвета, который они ненавидят. Представьте себе, что вы бандит из Солфорда, весь такой крутой, а вас заставляют так ходить и чувствовать себя полным придурком.

Тюрьма Ее Величества «Манчестер» была устроена вот так. Крыло А было для сексуальных преступников, такое же милое и тихое, как и они сами. Не так уж много хлопот. Крыло В было – не смейтесь – «Без наркотиков». Но в этой стране – или в мире – нет ни одного крыла без наркотиков. Мне показалось, что там сами выбирали себе заключенных: трудолюбивых типов, которые хотели спокойно отсидеть свой срок. Однажды я зашел туда и увидел

Конец ознакомительного фрагмента

Купить полную версию книги