«Ваш Рамзай». Советская военная разведка в Китае и хроника «китайской смуты». 1922–1930 годы. Книга 1 - Михаил Николаевич Алексеев

В связи с тем, что «…никакие попытки получить ответ из немецкого центра не возымели никакого действия», Зорге просил приложить все усилия, чтобы он получил ответ относительно его переезда в Москву и чтобы всё решилось для него «в хорошую сторону». «Вы, я надеюсь, понимаете, что, чувствуя возможность столь близкой, – подчёркивал Рихард, – я с нетерпением стараюсь осуществить эту возможность. Кроме того, тов. Рязанов высказал пожелание, чтобы, когда я перееду, моя жена в качестве библиотекарши помогала ему в упорядочении библиотеки. Она владеет самыми новейшими методами этой работы. Вы понимаете, что мы здесь делаем всё, чтобы переехать поскорее. Если существуют какие-то возражения против моей кандидатуры, то попрошу вас сообщить об этом – всё можно выяснить по ходу дела… Кроме того, – выкладывал свой последний аргумент Зорге, – сейчас я знаю русский в такой степени, что в течение короткого времени смогу не только читать, но и свободно говорить. Это, вероятно, будет полезно для моей работы в Москве. Надеюсь скоро получить хорошие известия».

Следует остановиться на том, какими языками в то время владел Зорге, так как это имело непосредственное отношение к его работе в Коминтерне. Все сохранившиеся в архиве Коминтерна документы – на немецком языке. Две его книги, изданные за время работы в Коминтерне, а также все его журнальные статьи также написаны на немецком. Судя по всему, Зорге не владел русским языком настолько, чтобы использовать его для изложения своих мыслей и соображений.

Характерно, что и все письма, адресованные в Центр уже во время работы в Разведуправлении, «Рамзай» писал на немецком языке. Телеграммы им составлялись на английском языке. Английский служил ему средством общения с китайскими и японскими агентами, а также с представителями немецкоязычной иностранной колонии в Китае.

Однако жизнь в Москве и работа в Коминтерне настоятельно требовали определённого уровня знания русского языка. И Рихард добросовестно пытался овладеть им. На этом поприще он и познакомился с Екатериной Максимовой, ставшей его второй женой. Кроме того, общественная работа Зорге как члена ВКП(б) также предполагала знание языка страны пребывания. Зорге, по его собственным словам, часто посылали в партийные ячейки на московские заводы для выступлений на политические темы перед рабочими. «В то время мой русский язык был далёк от совершенства, и я много ошибался; однако рабочие относились ко мне снисходительно», – так позднее характеризовал Зорге свои выступления на заводах.

Вот какие показания по поводу владения иностранными языками давал Зорге на допросах в тюрьме Сугамо: «Я могу свободно понимать по-немецки, по-английски и по-русски. Однако я давно не употреблял русский язык и, думаю, что сейчас я могу понимать только английский. Раньше я владел французским языком как немецким, но так как не пользовался им, то в настоящее время основательно подзабыл его. Японский не учил, и могу пользоваться им немного только в обыденном разговоре».

7 октября 1924 г. (на следующий день после того, как Зорге направил полное тревоги письмо в Москву) Бюро Секретариата ИККИ утвердило предложение: «Тов. Зорге принять в Отдел информации (Информационно-статистический отдел. – Авт.) в качестве экономического и политического сотрудника». Хотя Зорге и писал, что последние полтора года он не занимался партийной работой, однако продолжал выполнять ответственные партийные поручения. «Дорогой товарищ, – писал он Куусинену 17 ноября 1924 г. – Несколько дней тому назад я получил ваше письмо с сообщением о том, что наконец-то получен приказ о моём переходе. Я вам очень благодарен за это сообщение, потому что я очень переживал по поводу окончания всего этого дела. Я очень рад тому, что вскоре буду у вас. Я считаю, что должен закончить свою работу в округе и уеду отсюда только после 7 декабря. Надеюсь, вы простите мне это опоздание. Ведь вам должны быть знакомы трудности КПГ в связи с работой на выборах. Но крайний срок, до которого я приеду в Москву, – 15 декабря. Вероятно, на несколько дней раньше».

Одновременно Зорге напомнил, что он приедет со своей женой и что она может работать в библиотеке у Рязанова. «Особо хочу вам подчеркнуть, что моя жена – член партии, причём одна из немногих, входивших в группу „Спартак“». Спартаковцы вместе с «левыми радикалами» создали в конце декабря 1918 г. Коммунистическую партию Германии.

Вот что по поводу отъезда в Москву рассказывала сама Кристина: «Полгода спустя (после разговора с советскими представителями на Франкфуртском съезде КПГ. – Авт.) Ика спросил меня, поеду ли я с ним в Россию. Не колеблясь ни секунды, я сказала „да“. Пришлось уладить много дел, сдать внаем квартиру, получить паспорта, приобрести соответствующую одежду…»

В анкете, которую Зорге заполнил при переходе в Коминтерн, он записал, что приступил к работе в ИККИ 15 декабря 1924 г. и что рекомендовал его О. В. Куусинен. Начал Зорге с должности экономического референта отдела. Его с женой поселили в коминтерновской гостинице «Люкс» на Тверской, 36 в комнате № 20. Сейчас это гостиница «Центральная» (ул. Тверская, 10).

Коминтерн размещался в те годы рядом с Кремлем, в здании по Моховой, 16, напротив Манежа. Сегодня его стены украшают памятные доски, извещающие, что здесь работали такие выдающиеся деятели коммунистического движения, как Антонио Грамши, Бела Кун и Хо Ши Мин.

Члены зарубежных компартий, приезжавшие на работу или учёбу в Советский Союз, как правило, вступали в ВКП(б). По словам самого Зорге, его приняли в российскую компартию в январе, а партбилет выдали в марте 1925 г. Рекомендации ему дали И. Пятницкий, Д. Мануильский и О. Куусинен.

В период работы в Коминтерне Зорге проявил себя как незаурядный человек с непростым характером и большими амбициями, горячий и вспыльчивый, «неудобный подчинённый», что нередко приводило к трениям с непосредственным руководством. Его также отличало развитое чувство собственного достоинства, серьёзное и ответственное отношение к порученному делу, нетерпимость к бюрократическим порядкам и аппаратным играм.

Информационно-статистическим отделом с 3 декабря 1924 по 19 апреля 1926 г. руководил венгерский коммунист Джон Пеппер (Йозеф Погани)[276], а затем швейцарец – Жюль Эмбер-Дро[277].

Основные задачи Информационно-статистического отдела (до IV конгресса назывался Информационным, а в апреле 1926 г. вновь был переименован в Информационный отдел), куда на должность референта был назначен Рихард Зорге, состояли в следующем: подготовка информационных материалов о работе зарубежных коммунистических партий, о политическом положении в отдельных странах; составление информационных документов (главным образом писем) о деятельности ИККИ для посылки в секции Коминтерна; издание информационных бюллетеней и сборников.

С 1924 г. стали выходить «Информационные письма Секретариата ИККИ» для зарубежных компартий. Издавался отделом также справочник «Die Tatsachen» («Факты»). Только в 1925 г.