Величайший из изменников. Жизнь сэра Роджера Мортимера, первого графа Марча, правителя Англии в 1327-1330 - Ян Мортимер

с собратьями-рыцарями направились к принцу, в монастырь Уэтерле близ Карлайла, дабы искать его ходатайства о них перед монархом. Эдвард просил так пылко, как только мог, действуя также через мачеху, юную и добрую королеву Маргарет, умолявшую мужа забыть прегрешения молодых людей. Роджеру, как и большинству этих двадцати двух, прощение и восстановление в правах на владения было обещано в следующем январе. Но не Пьеру Гавестону.

Сочувствие принца целиком находилось на стороне друзей его отрочества. В порядке попытки уменьшить нанесенную обиду Эдвард-младший предположил, что ему следует устроить турнир в Уорке, но его отец не желал подобных увеселений. Король узнал о тайном соглашении между сыном и Гавестоном, зашедшим дальше оставления службы несколькими рыцарями. Оказалось, что молодые люди поклялись быть братьями по оружию, вместе сражаться, поддерживать друг друга перед лицом остальных и делить свои владения! Эдвард-старший страдал от оскорбления. Несмотря на понятное восхищение превосходными рыцарскими качествами Гавестона, помыслить о связи, угрожавшей разделить управление государством с провинциальным рыцарем не представлялось возможным.

Роджер Мортимер не возражал против наличия у принца собрата по оружию и ему не казалось проблемой, что избранным братом станет Гавестон. Все это было по-рыцарски и по-светски, помимо прочего Роджер симпатизировал Пьеру Гавестону и ценил его проявляющиеся на турнирах навыки. Но к грядущей ссоре короля с сыном Мортимера, как и других лордов, ничего не могло подготовить. Поводом оказалась просьба принца. Решив, что если Гавестон слишком низкорожден для товарищества с наследником трона, то необходимо пожаловать ему одно из своих личных графств, Эдвард отправил к отцу казначея, Уолтера Лэнгтона. Опустившись на колени, Лэнгтон произнес: «Ваше Величество, милорд, я послан к вам вашим сыном, принцем, хотя, как Бог свят, и не одобряю того, просить его именем позволения возвести рыцаря принца, Пьера Гавестона, в сан графа Пуатье». Монарх не мог поверить своим ушам. Он рявкнул на Лэнгтона: «Кто вы такой, чтобы сметь требовать подобное? Как Бог свят, если не от благоговейного страха перед Небесами, то от ваших вступительных слов, что взятое на себя дело вы выполняете неохотно, я не выпущу вас из рук! Однако сейчас я узнаю, кто вас прислал, а вы подождете здесь». Вызвали принца, и тот немедленно предстал перед своим седовласым родителем. «Зачем вы отправили ко мне этого человека?» — спросил король. Эдвард-младший твердо ответил: «Чтобы с вашего позволения даровать графство Пуатье сэру Пьеру Гавестону». Услышав это уже от самого принца, король разбушевался и воскликнул: «Избалованный сын шлюхи! Вы хотите отдать земли? Вы, кто никогда ничего не завоевал? С Божьей помощью, страшась разрушить государство, я никогда не дам вам насладиться наследством!» Говоря это, Эдвард схватил принца за волосы и вырвал прядь, затем толкнул юношу на пол и принялся пинать, пока не устал.

Придя в себя, Эдвард Первый призвал собравшихся на заседание Парламента в Карлайле лордов и объявил перед ними, что изгоняет Гавестона. Наказание больше рассчитывалось на принца, чем на сэра Пьера. Так как поведение рыцаря отличалось безупречностью, король пожаловал ему достаточное содержание, дабы тот мог наслаждаться пребыванием за границей. Эдвард также заставил и Гавестона, и принца поклясться никогда опять не видеться без его разрешения. Принц Эдвард, столкнувшись с перспективой жизни при дворе без своего возлюбленного товарища, направился с ним в Дувр, осыпая Гавестона по пути подарками из драгоценностей, золота и редких тканей, включающих два бархатных комплекта, один из которых был выполнен в красном, а другой — в зеленом цвете с серебряными нитями и жемчужинами на рукавах. Затем он отбыл.

*

Лишенный «брата Перро» наследник трона, должен был весной 1307 года чувствовать, что единственным препятствием на дороге к счастью является его собственный отец. К тому моменту большинство придворных были люди, значительно моложе, поэтому смена монарха уже давно ожидалась. Юные вельможи, вскормленные историями о великих свершениях, нуждались в суверене, предложившем бы им соответствующие честолюбивым замыслам возможности, а не в шестидесятисемилетнем старике, одержимом политическими превратностями в Шотландии. Эдвард Первый и сам об этом знал, равно как и об упадке оставшихся у него сил. Но он не сдался бы, даже если против его воли ополчился бы весь мир. Готовый к войне король продолжал ждать на севере. Возмущение обращением с семьей Брюса уже назревало, и он хотел находиться на месте, чтобы лицом к лицу встретить претензии.

Значительная часть людей, прошедшая более чем полувековую военную службу, могла удовлетвориться уходом в монастырь и завершением своих дней в спокойном созерцании. Но король Эдвард к числу подобных личностей не принадлежал. Движимый яростью на уэльсцев, а потом и на шотландцев, он сделал сражения неотъемлемой частью собственного существования. Не то чтобы король являлся злобным и порочным, хотя он демонстрировал мгновения злопамятности, например, в случае обращения с графиней Башан. Эдвард определял личные качества в разрезе военного преобладания. С его точки зрения, если не бороться против врагов Англии, то тогда страна окажется у них в руках и на их милости. Следовательно, Эдвард верил, — государство нуждается в нем, и его право на диктование другим воли зависит от решений на поле брани и сохранения там верховенства.

В марте 1307 года король направился в Карлайл, предвкушая собрание созванного им туда Парламента. Роджер с дядюшкой вместе с остальными английскими гостями тоже получил приглашение поприсутствовать. По всей видимости, шотландцы явно воодушевились обновлением еще одного древнего пророчества Мерлина. Оно гласило, что после смерти алчного монарха им с уэльсцами удастся объединиться и начать в каждом вопросе поступать по-своему. На материк вернулся Роберт Брюс. Хотя его братья, Томас и Александр Брюс, попали в плен и, прибыв на запад страны, подверглись казни, он был теперь сильнее, чем когда-либо прежде. 10 мая при Лаудон Хилл Брюс нанес поражение Эмеру де Валенсу, а несколькими днями позже перехитрил следующего английского полководца, Ральфа де Монтермара, загнав солдат последнего в замок Эйр. В противоположность ему, Эдвард ощущал себя слабее, чем когда-либо, и на людях не появлялся. Как только английская армия сосредоточилась в Карлайле, поползли слухи, что король уже мертв.

Никакое препятствие, даже в виде смерти, не страшило старого короля. Услышав, что подданные судачат о его упокоении, Эдвард совершил над собой усилие, поднялся с кровати и снова выдвинулся в направлении Шотландии. Он не представлял, как далеко способен добраться, но с ним находилась английская армия в количестве тысяч солдат за его спиной. Эдвард ехал выступить сразу против всех своих врагов. 3 июля ему удалось покрыть две мили. На грани сил, на одной только воле, на следующий