Во что я верю, будучи ученым-библеистом? Мой искренний уязвимый ответ - Бенедикте Леммелейн

Об этом говорится в старинном изречении: Бога можно найти во всем истинном (лат. verum), в благом (bonum) и прекрасном (pulchrum).

Как сказано выше, встреча с Богом возможна не только в безопасной и «коконообразной» закрытости пустоты и покоя, но все-таки именно в обращении «наружу», в шаге во внешний мир и в раскрытии в мире глубокой внутренней положительности. Возможно, эта глубокая положительность является одной из форм счастья, когда ощущаешь, что «все в порядке, все хорошо так, как есть», – но не от ограниченной самодостаточности, а в благодарности и необъятной радости от ощущения, что тебя бережно несут в любви, что ты буквально окутан любовью. Эта любовь – не что иное, как дар и благодать, она никогда и нигде не была заслужена, она нам просто дана, без всякой платы. Известный южноафриканский эстрадный певец Кос дю Плесси однажды выразил это в своей песне «Молитва»: «Все, что я есть, – это полностью дар благодати, все, что у меня есть, – просто позаимствовано»[14]. И я не могу с этим не согласиться.

Знамения времени?

Прежде чем я завершу эту часть главы, я хочу сделать одно дополнительное замечание «на полях» касательно всего, о чем шла речь в этом пункте. Если читатели в какой-то степени знакомы с тенденциями современного мира – популярными практиками «духовности» и саморазвития, направленными к жизни в большей осознанности, – то, вероятно, им бросятся в глаза многочисленные параллели к описанным мной аспектам. Сходные мысли можно найти в некоторых формах йоги, в установках майндфулнесс (mindfulness)[15], и даже в подходах «позитивной психологии», связывающих счастье человека со степенью его «осознанности» в жизни. И это наблюдение безусловно верно. В то же время признание общности применимо и в другую сторону. Можно сформулировать это так: множество базовых положений майндфулнесс и йоги, а также лежащие в их основе более древние традиции не являются эксклюзивными или принципиально новыми.

Те же самые положения можно встретить уже в ветхозаветной литературе мудрости, связывающей между собой счастье и мудрость. Эхо этих мыслей звучало и в последующие века, в христианской монашеской традиции. Франциск Ассизский[16], например, подчеркивал важность гармонии между человеком и природой, их взаимопроникновения и «взаимосвязи» – того, что сейчас обозначается словом connectedness. И также Бенедикт Нурсийский[17](480–547 по Р.Х.) в своем правиле ora et labora («молись и работай») делал акцент на неразрывной связи и равновесии между «молитвой» (обращенностью внутрь, «созерцанием») и «работой» (приложением усилий, направленностью на дела вовне). Можно вспомнить многочисленные тексты из средневековой мистики, к примеру сочинения Майстера Экхарта [18], считавшего, что Божественное можно найти в глубочайшей сердцевине человека. Однако все это не менее ярко выражено и во многих современных формах христианской духовности: молитвенной медитативной практике в общине Тэзэ[19] и духовных традициях Джона Мейна[20], Лоренса Фримана[21], Томаса Китинга[22], а также в текстах Ансельма Грюна[23], написанных очень доступно, но поразительных в своей проницательности и синтезе.

Во всех этих древних и современных христианских направлениях мы распознаем те важные элементы, которые сегодня снова становятся актуальными для множества ищущих людей через майндфулнесс, йогу и другие подходы, которые сосредотачивают внимание на обретении «счастья» через осознанность… Такое направление мысли и подобный призыв можно встретить на каждом шагу, в разнообразных формах: в обычных журналах и газетных колонках, на производственных и офисных тренингах по повышению осознанности, на профилактических мероприятиях против депрессии и выгорания, проводимых фондами медицинского страхования, и даже в кратких слоганах на пакетиках чая. Эти идеи доносятся до нас с киноэкранов; они являются центральными в кинофильмах, к примеру «Звездных войнах», и в анимационных фильмах, таких как «Кунг Фу Панда 3». И я могу продолжать перечислять еще и еще. Достаточно открыть глаза, чтобы увидеть это везде и услышать отовсюду.

Да, и это ставшее прямо-таки «знамением времени»[24], это разнообразно выраженное в словах общее направление мыслей, не указывает ли оно на некую общую для всех людей глубинную основу – внутреннюю тягу к подлинной полноценной религиозности, к ощущению экзистенциальной опоры и всеобщего единства в ответственности друг за друга? Если не заострять внимания на всяческих больших и малых различиях, основное объединяющее положение я могу выразить английским словом beyond – выход «за пределы». Возможно, на этом общем фоне нам следует сделать более слышным голос нашей собственной христианской традиции или, возможно, самим открыть ее заново в современной перспективе… Такой взгляд будет востребован прежде всего ищущими людьми, которых сегодня очень много. Вдохновляясь этими соображениями, я разработала подобный взгляд на христианство в другой своей недавней книге[25].

2. Бог превосходит любые философские системы

На фоне вышеизложенного скажем, что и христианство не может претендовать на то, что только оно нашло Бога и «владеет» Им, тем самым подчеркивая свою исключительность и замыкаясь на себе. Если Бог несравненно превосходит каждого отдельного человека, Он также превосходит и всех христиан. Это предполагает, что религия, претендующая на обладание «полнотой истины», на самом деле грешит проявлением претенциозной гордыни. Уверенность в «постижении» Бога есть проявление того, что древние греки называли «юбрис» (hubris), – чрезмерная уверенность в своих силах, безрассудное преувеличение своих возможностей, гордыня. Ни одна человеческая философская система и ни одна религия не может «объять» Бога и держать Его в своих руках.

«Познаваем» ли Бог?

Предыдущий вывод подводит нас к еще более фундаментальному вопросу, остающемуся вопросом на все времена – как в христианстве, так и вне его. Вопрос о «познаваемости» Бога постоянно занимал людей. Он настолько важный, что имеет смысл снова поговорить о том, что обсуждалось в заключении первой части этой книги и во введении к данной второй части: Библия не содержит определения сущности Бога, так же и другие тексты, какой бы статус они ни имели, не могут претендовать на то, что они обладают подобным определением.

Иудейская и христианская религии выражают глубоко укорененные убеждения веры, основывающиеся на интерпретации личного опыта людей, пережитого ими самими – на всем их жизненном пути рядом с ними шел Бог, их сопровождала Его любовь. Таким осмысляемым живым опытом пронизана Библия. Так и происходило в дальнейшей истории – на этой «живой» основе были сформулированы положения веры, написаны церковные и научно-богословские тексты, осмыслены религиозные интуитивные прозрения «обычных» верующих (лат. sensus fidelium). Всё это, конечно, замечательные и выдающиеся достижения мысли, однако они не являются абсолютными, другими словами, они не раскрывают Бога полностью. Бога невозможно «постичь» или «охватить» – Он всегда находится за пределами