Агния Барто - Борис Иванович Соловьев

советы и наставления подобных мамаш и решительно заявят:Что мы сели По углам? Все поделим Пополам...

Но разве под влиянием таких родителей не появляются со временем люди, для которых нет ничего выше и дороже их сугубо личных потребностей и интересов?

«...Слабое от избытка доброты существо...» — говорил некогда Чехов о герое рассказа «Попрыгунья», и во многих стихах А. Барто мы видим, что «избыток доброты», слепой и безрассудной, чуждой понимания того, что любой ребенок, в том числе и свой собственный, должен быть достоин не только любви, но и уважения (одно от другого неотъемлемо!) — мешает росту ребенка, внутренне разоружает его, становится бедствием для него и для всех окружающих. Такая слепая, не рассуждающая любовь родителей отзывается во внутреннем мире их детей чувством эгоизма, безнаказанности, безответственности, и Агния Барто обнаруживает этот процесс в его движении, в его взаимосвязанности, взаимообусловленности, как это мы видим в стихотворении «Петя утомлен». Сын уже привык лгать матери, слепая любовь которой делает ее невольной пособницей всех его недопустимых выходок и нелепых выдумок. Стоит ему пожаловаться на свою «слабость», как мать теряет рассудок от страха за него; она

...меняется в лице, Витамины АБЦ Предлагает Пете...

А тот, забросив надоевший учебник (а заодно и витамины!), невозбранно предается своей лени.

Витамины АБЦ Катает кошка на крыльцо...

Так поэтесса с едкой и веселой издевкой говорит о той почве, на которой произрастают семена эгоизма, себялюбия и тунеядства — одно следует за другим с неизбежностью, совершенно очевидной и вполне закономерной.

В духе и ритме детской считалки или дразнилки звучит и одно из примечательнейших стихотворений А. Барто «Лешенька, Лешенька...», которое так и просится на музыку, в игру, во двор, чтобы развеселить детскую компанию:

— Лешенька, Лешенька, Сделай одолжение, Выучи, Алешенька, Таблицу умножения.

Здесь с едкой насмешливостью, сатирической колкостью изображены те, кто беспомощно и бестолково суетятся возле нерадивого мальчишки и прямо-таки пресмыкаются перед ним, чтобы только никто не сказал, что его родители и воспитатели «внимание к мальчику ослабили». А сам Лешенька, преисполнившийся крайним самомнением при виде того, что столько людей возятся и не могут справиться с ним (значит, он занимает какое-то необычайно важное место в жизни!), только куражится над ними, издеваясь над их бестолковостью и беспомощностью:

— Вы просите пуще. Я же несознательный, Я же отстающий...

Поэтесса избегает лобового решения темы; она подчас ограничивается только намеком, интонацией, той ходячей фразой, которая внезапно обретает, помимо основного, какой-то новый, подспудный смысл. Но именно он и оказывается самым важным и ключевым, как это мы видим в стихотворении «Леночка с букетом» (1954), о героине которого сказано как бы вскользь:

Лучшим номером программы Эта девочка была...

Здесь ходовой оборот речи («лучший номер нашей программы») обретает необычное, настораживающее, тревожное звучание, ибо если девочка превращается в «номер программы», от такой метаморфозы мы не можем ждать ничего хорошего (что подтверждается и всем ходом стихотворения про «Леночку с букетом»). Она и сама, став не просто школьницей, а непременным участником всяческих торжеств и юбилеев, утверждается в чувстве своей исключительности, жаждет похвал и аплодисментов как чего-то непременно полагающегося ей, и именно ей!

А если она теперь о чем-то и беспокоится, то не о том, что у нее плохо со школьными заданиями и отметками, а совершенно о другом. Охваченная тщеславием, она беспокоится лишь об одном:

Ой, другую ученицу Не послали бы на съезд!

А вот тот дедушка, вероятно очень заслуженный, который предоставляет внучке, конечно любимой и крайне избалованной, свою персональную машину,— задумывался ли он (да и не он один!) о том, какие семена тщеславия, эгоизма, кичливости чужими заслугами сеет и выращивает он в душе девочки? А если он не задумался, А. Барто может спросить его в гневе, и не только от своего лица, а словно бы от лица всей «юной Москвы», и от лица «седовласого учителя», пешком идущего в класс, и от лица множества школьников, у которых нет таких слишком добреньких дедушек:

А по какой причине, А по какому праву Везет машина Клаву?

По какому праву?

Конечно, этот вопрос относится не столько к самой Клаве, сколько к ее деду, хотя и очень заслуженному, но потакающему любым прихотям своей внучки и тем самым причиняющему ей большой, а может быть, и непоправимый вред, ибо корни мещанства, зазнайства, эгоизма, потребительского отношения к жизни привить гораздо легче и проще, чем потом их выпалывать.

Да, вероятно, не один «заслуженный» дедушка мог бы основательно задуматься над таким стихотворением, как «Дедушкина внучка».

У юных героев своих стихов поэтесса подчеркивает высокие качества, заслуживающие уважения и взывающие к подлинной требовательности,— вот почему она так едко высмеивает тех взрослых, которые проявляют в своих отношениях с детьми излишнюю умилительность, восторженность, готовность восхищаться каждой их выходкой, потакать всем их капризам и