Агния Барто - Борис Иванович Соловьев

им образами, придавшими таинственность и красоту самым обыденным подробностям его домашней обстановки, и упрямо повторяет «при свете дня»:Я знаю, это был олень, Но он умчался в горы...

Такой предстает окружающая действительность, если смотреть на нее глазами художника, который живет в душе каждого ребенка и проявляется в его деятельности, занятиях, играх, где главная и решающая роль принадлежит воображению,— и так самая повседневная жизнь превращается в мир поэзии, красоты, романтики, расширяющей всю область чувств, переживаний, апперцепций, вызывающих острый и напряженный интерес ко всему неведомому, непознанному, отдаленному,— чтобы сделать его близким, понятным, своим.

Перед юными героями стихов А. Барто окружающий их мир предстает как загадочный, таинственный, увлекательный в каждом своем даже самом обычном и малоприметном проявлении, что и взывает к мечте и воображению, без которого его нельзя познать, «освоить». А вот иные взрослые склонны относиться к плодам этого воображения как к пустому баловству и, сами того не желая, уничтожают то, что могло бы обогатить жизнь детей, раздвинуть рамки их внутреннего мира.

Вот перед нами юный натуралист, который рассказывает о том, чем закончились его попытки изучения жизни насекомых. У него в спичечной коробке живут четыре муравья — целое семейство! — и он говорит, перенимая язык ученого-натуралиста, каким мечтает стать в будущем:

Я изучаю их привычки, Их образ жизни, Внешний вид...

Он с таким увлечением повествует о своих натуралистических изысканиях, что, думается, действительно мог бы со временем стать настоящим ученым, если бы не одно неожиданное обстоятельство:

— Положи на место спички! — Вдруг мне бабушка велит.

И хоть бабушка эта, наверно, очень добра, заботлива, но сейчас она разрушила то, что могло бы стать началом большой судьбы, воплощенного призвания:

Не удалось мне стать ученым. Пришлось на место спички класть. А муравьи в траве зеленой Успели скрыться И пропасть.

«Не удалось мне стать ученым...» — эти слова сказаны с улыбкой, но и в самой улыбке есть нечто грустное, ибо вместе с муравьями, скрывшимися в траве, что-то ушло и из жизни рассказчика, о чем он вспоминает с горечью.

В самом деле, может быть, пристрастие к изучению жизни муравьев явилось для него случайным и на другой день могло бы смениться другими преходящими увлечениями, а может быть, оно стало бы началом большого будущего — ведь не так просто бывает угадать истинный характер своего призвания, дать ему настоящий исход, воплотить свои мечты в самой жизни. А сколько людей, не найдя своего призвания, занимаются тем, что их не интересует и не захватывает, а потому и относятся к своей работе равнодушно, без творческого огонька!

Стихотворение «Юный натуралист» словно бы и говорит о том, как нужно беречь такие огоньки, вовремя поддержать их, когда они зажигаются в душе мальчугана, — ведь их так легко погасить и растоптать, когда они еще малы и слабы...

Вот это творческое начало, в высокой степени присущее детям и выражающееся в их играх и занятиях, к которым непременно примешивается большая доля фантазии, и находит в А. Барто своего исследователя, певца, защитника; она учит нас относиться к детским занятиям и затеям бережно и внимательно, а не как к озорству, которое надо всячески «пресекать».

Герой стихотворения «Но поймите и меня» (1963) считается озорником и эгоистом только потому, что дает волю своей фантазии, воображает себя то всадником, то космонавтом, то скалолазом, врывается в дом с гиком и свистом («Не качайте головой — я же всадник верховой...»), видит себя участником экспедиций, походов, боев — и ведет себя соответствующим образом! — а на все попреки возражает так:

...тетя Женя, Нет у вас воображенья, Здесь высокая скала!.. Но она не поняла...

«Поймите и меня!» — настойчиво взывает к своей тете (да и ко многим другим дядям и тетям!) мальчуган, чье воображение приводит его к постоянным конфликтам с окружающими его взрослыми людьми, и поэтесса полностью поддерживает его в этом требовании. Она решительно настаивает на том, чтобы между мирами — «детским» и «взрослым» — не было ненужных средостений и недоразумений, чтобы они полностью понимали друг друга, чтобы очередная «тетя Женя» сумела найти общий язык с мальчишками и не считала их увлекательные игры и творческие затеи бессмысленным озорством, на которое следует отвечать нотациями и взысканиями.

Поэтесса взывает к чуткости, к бережному отношению к ребенку, к его своеобразным особенностям и его внутреннему миру, его интересам и потребностям, чей характер ясен и понятен далеко не каждому взрослому; иные из них считают излишним озорством то, что обретает для детей захватывающий интерес и глубокий смысл, подходят к детям без осмысления и учета особенностей их возраста, а потому — невольно для себя — портят и губят грубым и оскорбительным для ребят вмешательством те плодотворною ростки и начала, которые способствуют их расцвету, обогащению, расширению их внутреннего мира. А если в делах и словах взрослых сказываются бюрократические замашки, канцелярские обороты, излишняя забота о показной стороне — в ущерб существу! — то нет сомнений, что все это по-своему отразится на восприятии и поведении детей, школьников, пионеров, в чем и заключается, как свидетельствует в своих стихах А. Барто, одно из отрицательнейших последствий всяческого рода бюрократизма, «показухи».

Всегда ли взрослые понимают, что означает каждое их слово, каждый их поступок для внутреннего роста и развития ребенка, с его первоначальной и безусловной верой в