Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

Если вы придете в следующую среду, я хотел бы увидеть вас и поужинать с вами… Дайте мне знать как-нибудь до четырех часов среды, потому что в эти дни я прихожу в «Скрибнерс» в четыре тридцать и работаю с Перкинсом до шести тридцати.

Вот и все на сегодня. Пожалуйста, передайте мою любовь и наилучшие пожелания Маргарите и детям…

Джулии Элизабет Вулф

Монтегю Террас, 5

Бруклин, штат Нью-Йорк

13 февраля 1934 года

Дорогая мама:

Я хочу отправить тебе это письмо, даже если оно будет коротким, чтобы поздравить тебя с днем рождения и пожелать еще много лет здоровой и энергичной жизни.

Однажды ты рассказала мне, как много лет назад я пришел домой из школы и сказал, что только что узнал, что у двух великих американцев, Линкольна и Вашингтона, день рождения в феврале, а потом ты сказала мне, что у трех великих американцев день рождения в феврале, и когда я озадаченно посмотрел на тебя, ты сказала, третий – это ты. Ты уже прожили дольше, чем двое, и прожила такую же насыщенную и богатую событиями жизнь, как и все, кого я знаю. С тобой случилось все, что может принести жизнь, и хорошее, и плохое, и горе, и счастье, и теперь я надеюсь, что оставшаяся часть твоей жизни будет такой же интересной, как и первая, за исключением того, что ты пропустишь все неприятности и познаешь только радость.

Трудно поверить, что твоя жизнь началась еще до Гражданской войны и что ты пережила половину истории страны. Даже годы, прожитые мной, кажутся достаточно насыщенными и захватывающими, но ты видела и знаешь многое, чего не знаю я.

Наконец, я надеюсь, что этот год ознаменует значительное улучшение всех наших судеб, не только собственных, но и жизни людей, которые так много страдали и потеряли за последние несколько лет.

Что касается меня, то я жду этого года с надеждой и уверенностью, потому что в этом году я завершу еще одну большую работу и надеюсь получить от нее вознаграждение за весь пот и душевные муки, которые на нее потрачены. Не знаю, получится ли у меня это, но, во всяком случае, мы все можем надеяться, что получится.

Это все на сегодняшний день. У нас была ужасно холодная зима, я боюсь, что страдания многих людей были очень сильными. Неделю назад температура опустилась примерно до пятнадцати градусов ниже нуля, это самая холодная погода, которую я когда-либо испытывал в жизни. Я знаю, что у вас в Эшвилле, должно быть, было нечто подобное, но я надеюсь, что погода была менее сурова.

Надеюсь, это письмо застало тебя в добром здравии и расположении духа. Если тебе что-нибудь понадобится, пожалуйста, сразу же дай мне знать. А пока я еще раз шлю тебе самые теплые пожелания счастливого дня рождения и долгих лет здоровья и счастья.

Твой сын, Том

Джулии Элизабет Вулф

Монтегю Террас, 5

Бруклин, штат Нью-Йорк

8 марта 1934 года

Дорогая мама:

Я очень обеспокоен новостью, которую прочитал в твоей почтовой карточке о том, что ты слегла с температурой и сильно простудилась. Надеюсь, что к тому времени, когда это письмо дойдет до тебя, ты уже полностью поправишься и не будешь больше рисковать холодной погодой и недостаточным теплом. Если ты не можешь согреться в доме и наступят новые холода, я думаю, тебе следует немедленно отправиться в гостиницу или в какое-нибудь другое место, где тебе будет точно тепло и комфортно, я с радостью оплачу счет, если ты это сделаешь, потому что в конечном итоге гораздо проще, лучше и дешевле оставаться здоровым, чем болеть.

Зима была ужасная. Я надеялся, что худшее уже позади, потому что последние несколько дней были очень мягкими и почти весенними, но даже сейчас, когда я пишу тебе это письмо, снег начал падать над Бруклинскими Высотами, и когда я смотрю из своего окна на нью-йоркскую гавань, вся гавань и великие здания Манхэттена скрылись за снегопадом.

Февраль был, я думаю, самым холодным и бурным месяцем, который я когда-либо переживал. Температура то и дело опускалась ниже нуля, самая низкая отметка – пятнадцать градусов ниже нуля. Но пятнадцать градусов ниже нуля в Нью-Йорке – это гораздо хуже, чем пятнадцать градусов ниже нуля в любом другом месте, о котором я знаю. Климат здесь сырой и влажный, а это в сочетании с сильным холодом или сильной жарой, как у нас летом, причиняет огромные страдания.

В последний год я иногда думал, что если когда-нибудь снова заработаю немного денег, то смогу купить ферму или несколько акров земли в таком месте, как округ Янси, откуда родом все ваши предки, или в Вермонте, который я посетил прошлой осенью. Вермонт – одно из самых красивых мест на земле, и ферму там можно купить недорого, но люди говорят о холодных зимах. Однако я уверен, что холод там не так страшен, как в Нью-Йорке, потому что, хотя температура становится намного ниже, воздух сухой и холод не так сильно ощущается.

Я не думаю, что когда-либо знал другую зиму, равную этой по продолжительности холодов. Плохая погода началась в ту ночь, когда я оставил тебя и Фреда на вокзале в Вашингтоне через несколько дней после Рождества. Та ночь, когда я ехал в Нью-Йорк в дневном вагоне, была самой холодной в моей жизни. В поезде не было отопления, и пассажиры вставали и топали ногами по проходам, чтобы не замерзнуть.

Я вернулся в Бруклин ближе к рассвету, когда температура была четыре градуса ниже нуля. С гавани дул режущий, как лезвие бритвы, ветер, и этого впечатления было достаточно, чтобы я пошел и купил пальто. У меня, как ты знаешь, не было ничего, кроме старого плаща, который я носил в Вашингтоне.

С тех пор у нас не прекращается череда штормов, а температура ниже нуля. Только за последние день-два улицы освободились от снега и льда, оставшихся после последнего сильного шторма. В некоторых местах на Бруклинских Высотах снег занесло на три-четыре фута в глубину, а потом наступили холода и сильно заморозили его. Боюсь, что эта зима принесла многим людям большие страдания. Очень жаль, что она наступила, когда столько людей остались без работы и не имеют денег на еду и питье.

Вчера вечером я разговаривал с пожилой итальянкой, которая убирает в офисах «Скрибнерс» после окончания рабочего дня. Она живет в многоквартирном доме в итальянском квартале на верхнем