Моя бесстрашная героиня - Владимир Абрамович Цесис

Горького, Диккенса, Честертона. Несмотря на то, что в их произведениях было много религиозных идей, в силу исторических причин, у коммунистов не могли дойти руки, чтобы их запретить. Я верил в Бога на своем личном уровне и крайне редко мог встретить человека, с которым я бы мог разделить мои религиозные убеждения. Ещё с юношеских лет я пришёл к убеждению, что непостижимую мистику такого одновременно, казалось бы, простого, но на самом деле непостижимо сложного мира – в котором я всего лишь временный гость – невозможно понять и объяснить без идеи Бога. Несмотря на свою глубокую интуитивную веру, по разным объективным причинам я никогда не посетил ни одной синагоги в Союзе.

Путь к вере

Когда наш сын стал учиться в религиозной школе, я работал резидентом в педиатрии и большую часть времени проводил на работе. Мне и в голову не приходило посещать синагогу, к которой принадлежала его религиозная школа. С моей женой Мариной дело было по-другому. Сама по себе, даже не объясняя себе ясно и четко свое отношение к религии, она стала посещать религиозную службу, посвящённую соблюдению дня Субботы в синагоге, к которой принадлежала школа, в которой занимался наш сын. Когда я спросил ее, как она пришла к такому решению, она ответила, что это происходит потому, что она считает необходимым подать добрый пример нашему сыну. Со временем Марина стала посещать синагогу уже не ради сына, а ради самой себя. Прошло время, и я понял, что сознательно или неосознанно, но Марина решила включить веру в Бога в систему своих духовных ценностей.

Следуя нашему обоюдному желанию проводить как можно больше времени в компании друг друга, через год после того, как Марина стала посещать синагогу, в те дни, когда я не дежурил в больнице, я стал составлять ей компанию. Постепенно посещение религиозной службы не только в Субботу (в Шабат), но иногда и по другим датам стало необходимым занятием для нас обоих. Во время нашей совместной жизни вера Марины выражалась главным образом в соблюдении религиозных традиций. Она не афишировала свою личную веру и не говорила о ней ни с кем, включая меня. Постепенно религия стала неотъемлемой частью жизни Марины. Это она ввела в наш семейный быт диетические правила кошерной пищи и традиционные правила соблюдения дня вечности – Субботы. Никто не убеждал ее, недавнего агностика, регулярно посещать религиозную службу в синагоге. Это было ее собственным решением.

Вера Марины существовала в самой глубине ее сердца, и о ней она не хотела говорить. Эта вера, которую она не желала выразить словами, принадлежала недоступному для постороннего глаза, ее внутреннему миру. Такое отношение не мешало Марине активно участвовать в различных дискуссиях на религиозные темы. У нее была хорошая память, и она хорошо помнила эпизоды и события, описанные в Пятикнижии Моисея. Марина никогда не проявляла желания ни с кем, даже со мной, своим самым близким другом, обсуждать, на чем зиждется ее вера. Эту тайну она хранила глубоко в себе, и видно было, что она была основана на невысказанном голосе ее сердца. Когда я в очередной раз пытался обсуждать с Мариной вопросы религии, Библию или Бога, она всегда непременно отмалчивалась. Только в самом конце ее жизни я узнал о том, насколько вера была частью ее бытия. Но об этом позже.

Есть много причин, заставляющих многих людей прибегать к религии как эффективному средству, чтобы справляться с реальностью жизни. Своим друзьям, которых удивляет моя вера в Бога, я в свою очередь задаю простой ответный вопрос: если не в Бога, то во что вы верите? В лучшем случае в ответ я слышу «в науку», и когда я спрашиваю: «Как вы можете верить в науку, которая изобрела мощное оружие, способное уничтожить всё человечество?», в ответ они только пожимают плечами.

Марина и я никогда не переставали радоваться возможности быть вместе. Повинуясь естественному чувству, что истинные друзья все делают вместе, я не упускал возможности ходить с Мариной на еженедельную субботнюю службу. Прошел год или два, и Марина – она всегда была пионером в мире религиозных традиций – расширила соблюдение иудейских ритуалов: мы начали соблюдать день вечности – Субботу, не только во время службы в синагоге, но и дома. Всегда искренняя в выражении своих религиозных чувств, Марина никогда не пыталась выглядеть более религиозной, чем она была на самом деле, и никому не навязывала свою веру. Жить с идеей Бога было для нее естественно, и никак не отражалось на её взаимоотношениях с близкими и родными.

Вечерами по пятницам мы стали зажигать свечи и читать молитвы. После молитв, как это принято в религиозных еврейских семьях, следовал приготовленный хозяйкой дома вкусный обед. Соблюдать Субботу оказалось намного проще, чем мы думали. Марина оставалась непровозглашенным лидером в нашем дальнейшем погружении в новый пласт нашей жизни, в религиозные традиции. Мы оба были людьми занятыми, поэтому если один из нас был на дежурстве или на работе, ритуал вместе с сыном осуществлял тот, кто присутствовал дома. Прибавлять каждую новую деталь религиозного ритуала оказалось довольно просто, особенно благодаря помощи знающих друзей. В пригороде, где мы жили, не было магазинов с кошерными продуктами, и Марина стала ездить за покупками в северные пригороды Чикаго.

Воссоединение семьи

В 1979 остальные члены моей семьи, мать, брат с женой и их двое детей, иммигрировали в Соединенные Штаты из Союза. Мы с Мариной и Сашей встречали их в аэропорте О'Хара в Чикаго. Самолет прилетел без опоздания. Первым из родственников, кого я увидел, была моя 73-летняя мать, в старомодном пальто и поношенном платке. Я был неприятно поражен, увидев, как она постарела с тех пор, как мы уехали из Союза 5 лет тому назад. Она, казалось, стала ниже ростом, и все ее лицо было покрыто морщинами. Когда она улыбнулась, я заметил, что у нее не хватает нескольких зубов. Рядом с матерью шел мой брат с семьей. Наша долгожданная встреча после стольких лет разлуки была эмоциональной и радостной.

Сначала вновь прибывшие жили вместе с нами в центре Чикаго. Позже брат с семьей переехал в пригород Чикаго, Роджерс Парк, а мать стала жить дверь в дверь рядом с нами. В короткое время американская медицина подправила ее здоровье, и все зубы были приведены в полный порядок.

В 1982 я стал работать в частной педиатрической клинике в одном из западных пригородов Чикаго, и, чтобы быть