Опыты для будущего: дневниковые записи, статьи, письма и воспоминания - Александр Михайлович Родченко

Надо сказать, что это не было только какое-то подсобное занятие, – это было одно из главных занятий. Его фотографии были делом такого большого искусства, они были пронизаны искусством, что о них нужно отдельно говорить.

Я думаю, что Родченко являлся зачинателем советской фотографической мысли тех времен, когда громко были сказаны слова Маяковского: «Левой, левой, левой, кто там шагает правой?» – когда здесь требовалась другая фотография, не та, которую мы знали раньше. И пошли в то время, в 1920 году, пошли новые отряды фотографов, молодые, неопытные, и они задавали себе вопрос: как же шагать «левой»?

Мы не знали, как он шагал в литературе, Мейерхольд в театре, как шагали в архитектуре, как шагал в кино Эйзенштейн и другие, – трудно было с этим оборудованием левой шагать, и в это время мы встретили Александра Михайловича Родченко. Он значительно обогатил нас, он расширил наш горизонт, он показал, как на этих старых аппаратах, на этой старой аппаратуре на штативах, на пленках 9×12 и проч., как можно работать по-новому.

Это был 1929 год, была выставка ОДСХ. Я там познакомился с Родченко, и он на меня произвел чрезвычайно большое впечатление: молчаливый, очень скромный, малоразговорчивый, но я сразу понял, что он на несколько голов выше нас, что у него можно поучиться, что мы и сделали.

И вот я хочу сказать о нем как об учителе. Это не был элементарный преподаватель, который по фотоальбому преподавал. Это был настоящий учитель, – он к каждому подходил индивидуально, и должен сказать, что у него было колоссальное веротерпение. Мы были очень запальчивыми, иногда чересчур горячими, а он всегда был спокоен. К нему на восьмой этаж ходили все. При всей своей принципиальности он находил нужным со всеми встретиться, всем посоветовать, всем помочь. Для него советская фотография, вся в целом, независимо от убеждений и приемов, была основным делом.

Это – основная черта его, которую мы должны понять и которой мы должны подражать.

О Родченко как мастере сейчас нет времени говорить. Основная ценность Родченко в том, что это был экспериментатор. Он был тем, чем был для театра Маяковский. Эти вещи не были совсем готовыми, но эти вещи давали нам дрожжи работать в одном направлении. Это колоссальная ценность, конечно, его экспериментаторские работы. Особенно надо сказать, если говорить о его работах, о работе Родченко с «лейкой». Вообще появление этого аппарата внесло колоссальную революцию. Он появился прежде всего у Еремина и у Родченко. Еремин использовал его для интимных пейзажей главным образом, а Александр Михайлович понял сразу всю силу этого аппарата. Вероятно, самому Лейтцу не снилось, что «лейкой» будут делать такие вещи, какие делали с ней мы. И надо сказать, что Александр Михайлович Родченко в этом отношении, конечно, показывал большие искусные образцы. Когда вы смотрите здесь его работы, вы видите, насколько это всё профессионально высоко и интересно. Особняком стоит родченковский портрет.

В искусстве портрет является наиболее отстающей областью, отстает он и у нас. Александр Михайлович не особенно много работал над портретом, но уже его знаменитая серия «Маяковский» вошла не только в историю литературы, но и в историю портрета. Другие портреты: Третьяков, Довженко и другие – также необычайно интересны. Они нам напоминают о том, что портрет именно должен быть таким. Он должен быть предельно экспрессивным, предельно психологичным, должен быть на том уровне, который нам оставляет того человека, который изображен на портрете. Тот, кто знал Третьякова, сразу видит его характер, постановку головы, решительный взгляд. Это является образцом хорошего портрета. Но не надо забывать, что Родченко был неплохим репортером. Жаль, что здесь нет слайдов со страницами из журнала «Даешь!». В этом журнале мне пришлось работать с Александром Михайловичем, и я видел, что в его руках «лейка» с таким же искусством изображает репортерские темы, с каким он делал темы.

Что еще я хотел подчеркнуть – это очень большое профессиональное умение Родченко. Если он уж выдавал на-гора свою вещь, давал ее на выставку – то она была предельно законченной. Это то, чего у нас и сейчас нет: даются вещи незаконченные, недопечатанные, неряшливые. Александр Михайлович показывал образцы прекрасного профессионализма.

В заключение я хотел сказать, что эта выставка была бы более чем своевременна, если б она была создана раньше. Нужно, чтобы такие выставки были не только в честь кого-то, а устраивались чаще, тогда такое запретное слово, как «фотография», как его употребляют некоторые художники и писатели, изменило бы свое значение.

Мы знаем фотографизм Лактионова, Васильева, Кравченко, но мы знаем и фотографизм без кавычек Пименова, Нестерова, портрет Павлова, сколько там фотографического, а этюды Репина чрезвычайно фотографичны в хорошем смысле этого слова.

Так что в этот термин нужно вносить некоторую ясность, и мы видим, что фотография рассматривается не с высоких позиций, мы знаем, что фотография как искусство значительно снизилась; когда посмотришь журналы в ВОКСе, какой материал там представлен! Поэтому тот упрек, который высказывают нам теперь, приходится принимать с болью в сердце. Но нужно признать, что старый спор, который был между живописцами и фотографами, он имеет другой аспект.

Мне кажется, что сейчас ставить вопрос «или-или» нельзя, особенно когда появилась цветная фотография, – так ставить вопрос нельзя.

Тут сказали правильно: «каждому свое», но они друг другу не противоположны. Я говорю о тесной дружбе того и другого искусства, – не нужно заимствовать друг у друга, но учиться мы обязаны.

[Аплодисменты]

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ

Товарищи, хоть мы с вами очень устали, но мы должны предоставить слово одному еще товарищу – т. Голубенцеву Н.А.

тов. ГОЛУБЕНЦЕВ H.А.

Товарищи, Маяковский велик предельно, его слава бессмертна, и естественно, что он привлекает наше пристальное внимание и мы изучаем, удивляемся, восхищаемся многообразием и изобразительностью всех тех форм работы, которые применял Маяковский.

Родченко не дано было такой славы при жизни, и поэтому некоторые стороны его деятельности начинают звучать только сейчас, а между тем, как для Маяковского было органично находить самые ответственные посты для поэта в революционной обстановке первых лет советской власти, первых лет существования Советского государства, так и для Родченко – он нашел свое место будучи газетным плакатистом и в создании советской художественной рекламы, – это также было органично для Родченко, – вот почему он стал работать в содружестве с Маяковским по делу советской рекламы.

К сожалению, невозможно было продемонстрировать в большом масштабе те прекрасные, остроумные, изобретательные четкие и запоминающиеся плакаты, которые делал Александр Михайлович в содружестве с Маяковским. Мы хотели