Владимир Высоцкий… и его «кино» - Марк Исаакович Цыбульский

Строго говоря, к фильму, поставленному на Одесской киностудии режиссёром А. Павловским в 1983 году, Высоцкий отношения не имел. И всё же, полагаю, будет уместным рассказать об этой картине, ибо она могла стать режиссёрским дебютом Высоцкого в кино.

Никто не знал об участии Высоцкого в написании сценария для этого фильма лучше, чем его соавтор Игорь Шевцов. Его мемуары, написанные по просьбе журналиста В. Перевозчикова, и впервые опубликованные в 1992 году [1], с тех пор неоднократно переиздавались и широко цитировались в литературе, посвящённой Высоцкому. Мы в своём рассказе остановимся лишь на ключевых моментах.

К тому времени, когда Шевцов обратился к Высоцкому с предложением написать несколько песен для «Зелёного фургона», сам он уже начал работу над сценарием. Неожиданно Высоцкий не только согласился написать песни, но и захотел снять этот фильм в качестве режиссёра. Вот только просить, чтобы ему это разрешили, Высоцкий отказался категорически. Сумеет Шевцов уладить дела с Одесской студией – тогда другое дело, можно работать.

Вряд ли Шевцова вдохновила идея, чтобы Высоцкий снимал фильм по его сценарию, весь режиссёрский опыт которого исчерпывался несколькими сценами, снятыми для телефильма «Место встречи изменить нельзя» во время отсутствия С. Говорухина. Однако перспектива быть рядом с Высоцким для молодого сценариста была, разумеется, подарком судьбы, ради которого стоило и потрудиться – убедить редактора студии Е. Демченко, что Высоцкий в роли режиссёра – это именно то, что нужно!

В начале декабря 1979 года Высоцкий позвонил Шевцову и, сказав, что директор студии прислал ему телеграмму, подтвердил своё окончательное согласие ставить «Зелёный фургон». В тот же вечер Высоцкий предложил Шевцову себя в качестве соавтора сценария, на что тот с радостью согласился.

Соавтором Высоцкий стал далеко не формальным. В конце декабря Шевцов отправлялся домой к Высоцкому почти ежедневно, где на него изливался поток задумок Высоцкого. В конце концов Шевцов просто растерялся. По его собственным словам, начали возникать противоречия и нелепости в тексте. И однажды грянул гром…

«Сценарий был переписан полностью. От прежнего осталось несколько эпизодов, но соединить, да ещё на скорую руку, два совершенно разных стиля мне, конечно, не удалось. Я быстро перепечатал эти полторы сотни страниц и отнёс Володе.

Через день он сам позвонил мне и устроил чудовищный разнос. Кричал, что всё это полная…! Что я ничего не сделал! Что если я хочу делать ТАКОЕ кино, – пожалуйста! Но ему там делать нечего!» [2]

После такого монолога И. Шевцов полагал, что их совместная работа с Высоцким закончена, но тот сменил гнев на милость:

«Будем работать по-другому. Сядешь у меня и будешь писать. Вместе будем. Сегодня. Машинка есть? Ты печатаешь? Вот и хорошо. Жду вечером». [2]

Сценарий был написан, но потом началась обычная для советского кино канитель. Сперва никак не находил времени, чтобы прочитать сценарий, главный редактор студии «Экран» Г. Грошев, затем болел директор «Экрана» Б. Хесин и, следовательно, сценарий продолжал оставаться неутверждённым. Наконец, уже в мае 1980-го поступило начальственное распоряжение: Высоцкого утвердить режиссёром-постановщиком, но сценарий отправить на доработку.

Тем временем соавторы начали подбирать актёров. Сразу же прозвучало имя Ивана Бортника. Сам Володя собирался играть Красавчика. «Я заметил ему, что он староват для этой роли. Вот если бы он выглядел так, как на фотографии Плотникова. “Чепуха! Только заняться собой немного, – и сразу же буду таким”, – уверенно заявил он». [2]

Однако понемногу Высоцкий терял уверенность в необходимости снимать картину. По воспоминаниям И. Шевцова, перепады настроения были от полного отказа от съёмок («если уж сценарий так мурыжат, то будут смотреть каждый метр материала») до идеи снимать два фильма одновременно: один – для заказчика, а другой – настоящий, такой, как хочется. Во время последней встречи с Шевцовым, состоявшейся 18 июля 1980 года, Высоцкий ещё окончательного решения не принял…

Собственно, не один Высоцкий сомневался, стоит ли ему снимать фильм. В числе не уверенных в правильности этого шага был и режиссёр Г. Полока, с которым Высоцкого связывали долгие годы дружбы.

М. Ц. И вы ведь были назначены художественным руководителем. Это он сам вас пригласил?

Г. П. Нет. Ему давали постановку с условием, что я буду худруком. Хотя я был уже в сложном положении, у меня обострились отношения с руководством «Экрана»… Когда к Лапину (С. Г. Лапин был председателем Госкомитета СССР по телевидению и радиовещанию. – М. Ц.) пошли, тот сказал: «Надо, чтоб какой-то культурный, интеллигентный режиссёр участвовал». И тогда возникла идея пригласить меня.

М. Ц. В литературе приходилось читать, что на Одесской студии не хотели, чтобы снимал Высоцкий, поэтому они оттягивали запуск фильма насколько возможно, чтоб Высоцкий сам отказался…

Г. П. Да нет, это неправда. Одесская студия была заинтересована в том, чтобы спустили заказ с «Экрана», чтобы были деньги… Вот я был против того, чтобы Высоцкий снимал.

М. Ц. Почему?

Г. П. Я сказал ему: «Володя, ты в такой потрясающей актёрской форме! Неужели тебе надо силы тратить на этот фильм?» Он ведь приехал после оглушительного успеха в Польше в мае 1980 года. В Варшаве шло, кажется, три «Гамлета». Ломницкий – Гамлет, Ольбрыхский – Гамлет и кто-то ещё, – а Володю на руках выносили со спектаклей!

Я ему говорю: «Ну сделаешь ты, допустим, неплохую картину – ну и что из этого? Мало ли примеров, когда выдающиеся актёры превращались в весьма средних режиссёров?» Однако он настаивал. Ну, раз так, я решил, что буду помогать.

М. Ц. Предварительного подбора актёров он ещё не делал?

Г. П. Нет, но он очень любил Бортника и хотел, чтоб тот играл в картине. Вообще если бы снимал Высоцкий, то это была бы совсем другая картина. Над сценарием они работали с Шевцовым. Они были очень разными людьми. Шевцов был мизантроп, понимаете? Скажем, в жизни советской он не видел вообще ничего светлого, один мрак. Высоцкий отличался другим. Даже в трагическом он видел какие-то человеческие стороны. Если бы он пел только о страданиях и тоталитарных безобразиях, он бы не имел такого успеха. Лирический герой Высоцкого обаятелен, человечен, здоров, способен любить. Так что если бы режиссёром был Высоцкий, то получилась бы более сентиментальная и более трогательная картина. Не менее, а может быть, и более весёлая и смешная, но при этом трогательная.

Своим темпераментом Высоцкий подвинул Шевцова на переработку сценария. Вариант переработанного сценария, насколько я знаю, не сохранился. Во всяком случае, когда Павловский