Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс
Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография читать книгу онлайн
Перед вами официальная биография одного из самых любимых и известных во всем мире писателей, создателя феноменального цикла «Плоский мир» Терри Пратчетта. Начатая незадолго до смерти самим автором и законченная его помощником и добрым другом Робом Уилкинсом, эта история повествует о мальчике, который стал самым популярным писателем Великобритании. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Уилкинс показывает нам удивительную картину жизни Терри: детство, феноменальную писательскую карьеру, а также его борьбу с тяжелой болезнью.
Лаурет премий «Локус», «Хьюго» и премии Британской Ассоциации Научной фантастики.
Финалист Британской премии фэнтези.
Терри Пратчетт – писатель с международной славой, создатель феноменального цикла «Плоский мир», романа «Благие Знамения» и ряда других книг. Перед своей смертью Терри писал мемуары: историю шестилетнего мальчика, которому учитель предсказал отсутствие успехов, но тот решил доказать обратное. В итоге Пратчетт прожил жизнь, полную удивительных достижений: он стал одним из самых популярных и любимых писателей Великобритании, получил престижную медаль Карнеги и был удостоен рыцарского звания за литературные заслуги.
Мемуары, которые Терри, к сожалению, не смог закончить, дописал Роб Уилкинс, его помощник, друг, а ныне управляющий литературным наследием Пратчетта наравне вместе с его дочерью Рианной. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Роб раскрывает полную картину жизни Терри – от детства до заката его потрясающей писательской карьеры, а также рассказывает о том, как он встретил известие о болезни Альцгеймера и начал с ней отчаянную борьбу.
Перед вами единственная официальная биография одного из величайших авторов современности – глубоко трогательный и личный портрет удивительной жизни, запечатленный с непревзойденной проницательностью и наполненный забавными историями из жизни.
«Из всех умерших авторов в мире Терри Пратчетт – самый живой». – Джон Ллойд
«Легко читаемая, поучительная и честная книга. Она заставила меня скучать по настоящему Терри». – Нил Гейман
«Иногда весело, иногда болезненно и сокровенно… замечательно увидеть такую картину рабочей жизни писателя крупным планом». – Фрэнк Коттрелл-Бойс
«Из обыденности создается волшебство – в точности так, как это делал сам Пратчетт». – Telegraph
«Такая же откровенная, смешная и лишенная сентиментальности история, как и все те, что писал сам Терри». – Mail on Sunday
«Никто, кроме жены Пратчетта, Лин, и дочери, Рианны, не знал писателя так хорошо, как Уилкинс. У меня выступили слезы на последних 20 страницах, где великолепно показаны последние дни Терри – одновременно чувствительно и беспристрастно». – The Times
«Милая, забавная и передающая идеальное ощущение того, как Пратчетт сумел взять воспоминания своего детства в рабочем классе 1950-х годов… и превратить их во вселенную, безгранично богатую и изобретательную». – Mail on Sunday
«Дружба и привязанность между этими людьми чувствуется на каждой странице. Конечно, поклонники Пратчетта будут в восторге от этой книги… и даже случайные читатели получат удовольствие от рассказов про его уникальные пристрастия». – Independent
«Биография, почти такая же забавная и проницательная, как любой из романов Терри. Богатый, очень трогательный портрет уникальной личности. Приятно видеть, как этот автор возвращается к жизни, хоть и в техническом плане, в этом увлекательном и очень трогательном произведении». – Daily Express
«Трогательный и остроумный рассказ о волшебном уме Пратчетта и его болезни Альцгеймера, написанный человеком, который знал его лучше всех». – The Sunday Times
«Уилкинс имеет большое преимущество перед другими биографами: он не только хорошо знал своего подопечного, но и делал заметки для предполагаемых мемуаров еще при его жизни. В результате рассказ порой напоминает выступление чревовещателя, но при этом голос и личность Пратчетта звучат громко и отчетливо». – The Herald
«Это одновременно и больше, и меньше, чем обычная биография. Полная озарений и откровений, во многом именно такая, какую Пратчетт мог бы написать о себе, гордясь тем, что было сделано и честный в отношении процесса. История, написанная с умом и состраданием». – Кристофер Прист
«Довел меня до слез как от смеха, так и от сердечной боли». – Daily Mirror
«Живая и нежная, здесь нет ни критики, ни подхалимства. Пратчетт показан здесь блестящим и щедрым, но в то же время язвительным и с безжалостным чувством юмора». – i News
«Потрясающее дополнение ко всем книгам самого Пратчетта». – SFX
«Неудивительно, что больше всего в этой книге любят юморные рассказы из жизни, забавные или мрачные, а иногда и то, и другое одновременно. Она передает дух писательства Пратчетта, рассказывая суровые истины через приятный для чтения слог и вызывая поочередно ярость, смех и грусть». – The Sydney Morning Herald
«Использование первоисточников очень эффективно передает точку зрения самого Пратчетта на многие аспекты его жизни и карьеры, а дополнения Уилкинса и тщательная проверка фактов делают биографию легкой для чтения и очень приятной». – The AU Review
«Уилкинс – верный и точный документалист жизни Пратчетта… Трогательный и чувствительный». – Canberra Times
– Пожалуй, он и правда бывает ворчливым.
В августе я поехал на конвент Плоского мира в Манчестер без него. Впервые он пропускал британский конвент в свою честь с самого их основания в 1996 году. Было ужасно. Он плакал, когда я уезжал без него. Но везти его туда – четыре часа до Манчестера, ночевка в отеле, – и вывести на люди, рискуя его опозорить… мне это казалось чем-то невозможным. За годы, прошедшие с тех пор, я не раз беспокойно возвращался к этому решению и спрашивал себя, не стоило ли все-таки взять его с собой. Несомненно, само мероприятие, тепло и любовь фанатов придали бы ему сил, как и всегда, и может, этих сил хватило бы, чтобы преодолеть трудности поездки. Но тогда, глядя на Терри, зная нашу ситуацию, я думал, что это нереально, чревато рисками. Но как же ему было больно. Я как мог старался не задумываться о будущем, но он наверняка уже знал, что не доживет до следующего конвента. Знали это и фанаты в Манчестере. Атмосфера была теплой, но и подавленной. Праздник без хозяина. Трудно было избежать ощущения, что уже начался траур.
Когда я вернулся в Часовню, мы продолжили писать «Пастушью корону». Работая, он оставался Терри Пратчеттом. И его разум по-прежнему выдавал такие предложения, что можно было только диву даваться. Но были и целые периоды, когда он буксовал.
– Терри, – сказал я однажды за работой. – Мы заходим в сарай – что мы видим?
Я знал, что он любит сарай не меньше меня: прибитые под полками банки из-под джема, аккуратно нарисованные на стенах очертания инструментов, всяческие особые запахи… Это была его любимая территория, и я думал, что там он сможет расправить крылья. Но нет, практически ничего. У него не получалось. Он больше не мог представлять места.
Так же было, когда мы писали отрывок для того, что стало бы романом «Черепаха останавливается», и заводили читателя внутрь Великого А’Туина.
– Терри, мы внутри звездной черепахи. Что мы видим?
– Пространство огромное, как собор.
– Наверное, побольше…
– Огромное, как город.
– Наверняка еще больше…
В «Пастушьей короне» он снова и снова писал одну и ту же сцену. Это сцена в самом начале истории, когда матушка Ветровоск размышляет о смерти. И каждый раз, переписав ее, он думал, что книга закончена.
– Терри, мы это уже писали.
– Правда?
Это была не книга, а боль. И вновь нас выручила замечательная Филиппа Дикинсон. Мы вернулись к обязательным звонкам дважды в день. Каждое утро она предлагала направление, каждый вечер я отчитывался, куда мы зашли. И снова она находила ниточки и советовала Терри потянуть за них. Книга продвигалась с трудом, мучительно медленно. Но мы знали: каждый день за работой – это день, когда Терри все еще писатель. А каждый день, когда Терри все еще писатель, – это день, когда Терри все еще жив. И мы работали.
– Когда ты понял, что у меня больше не получается? – спросил он однажды ни с того ни с сего.
– В каком смысле, Терри? – сказал я. – Все у тебя получается. Ты же великий Терри Пратчетт. Конечно, у тебя все получается.
Он посмотрел на меня.
– Когда ты понял, что у меня больше не получается?
Он не просил льстить. Не просил его утешать. Не сейчас. Он просил честности. И хотя бы это я был обязан ему дать. И я задумался. И назвал случай, совсем недавний, когда он велел подчистить надиктованный отрывок. А затем, как обычно, прочитать его вслух. И я прочитал, а он ничего не поправил и не изменил – ни разу за весь отрывок. И меня это поразило. Потому что Терри всегда хотел что-нибудь поправить или изменить. Всегда.
Он задумался.
– Нет, у меня перестало получаться не тогда, – в конце концов сказал он. – Тогда ТЫ наконец-то стал ЛУЧШЕ!
И громко рассмеялся. И я рассмеялся вместе с ним.
Последние недели в кабинете запомнились мне бесконечной чередой прощаний, о которых никто не говорил как о прощаниях, – длинной вереницей последних визитов, которые нельзя было вслух назвать последними.
Приезжал Бернард Пирсон, уже с тростью, и когда в конце его визита они вдвоем спускались по склону от Часовни, Терри держался за его руку.
«Терри мне сказал: “Знаешь, Бернард, а ведь когда-то я был Терри Пратчеттом”. А я ему ответил: “Знаешь, Терри, а ведь когда-то я умел ходить”».
Приезжал Колин Смайт со своим партнером Лесли, – тот самый Колин, что проработал с Терри сорок несравненных лет. Он привез еду для пикника: яйца по-шотландски, пирог со свининой, приправы… Мы накрыли стол в Часовне, а потом я вышел и оставил их предаваться воспоминаниям.
Приезжал Нил Гейман. Я забирал его с вокзала в Солсбери. За короткий период с тех пор, как он видел Терри в последний раз, произошло сильное ухудшение, и я не знал, как его об этом предупредить. В прошлый раз Нил приезжал в особняк в начале осени 2014 года, когда Дирк Маггс выпускал радиоверсию «Благих знамений» для BBC Radio 4. У Нила с Терри были камео полицейских – с логичными именами Нил и Терри, – которые болтают в патрульной машине, что мы тогда и записали. Я думал, у Дирка на пульте есть специальная кнопка: нажмешь – и кажется, будто люди говорят в машине, – но нет: чтобы казалось, что люди говорят в машине, они должны говорить в машине. Мы воспользовались моей, стоявшей перед Часовней: Терри и Нил сидели на передних местах, Дирк записывал их с заднего.
Тогда Терри не мог прочитать свои реплики, но мог повторить их за другими. Теперь, знал я, он не смог бы и этого. Теперь, когда вошел Нил, Терри практически не обратил на него внимания. Я разложил в библиотеке столик, чтобы они сели друг напротив друга. Нил говорил, погружался в прошлое, извлекал оттуда воспоминания, рассказывал о времени, когда они ездили в тур по «Благим знамениям». Но Терри все не реагировал. Я решил оставить их вдвоем и сходить в паб за обедом. Может, дублинские креветки навынос приведут Терри в чувство. Раньше уже приводили.
Я уже выходил, когда услышал, как Нил запел. Это были первые строчки Shoehorn With Teeth – их с Терри любимой песни группы They Might Be Giants. И Терри присоединился. Он повысил голос, и Shoehorn With Teeth разнеслась по Часовне.
Я оставил их петь. Вернувшись с едой, я услышал голос Терри, оживленно что-то рассказывавшего Нилу. Я разложил креветки и оставил их наедине – двух писателей-мультимиллионеров, обедающих из полистироловых коробок за шатким раскладным столиком. В машине
