Жизнь и творчество Михаила Булгакова. Полный лексикон - Борис Вадимович Соколов

Литература теперь трудное дело. Мне с моими взглядами, волей-неволей выливающимися в произведениях, трудно печататься и жить».

Свои убеждения, политические и эстетические, писатель выразительно определил в записи 30 сентября 1923 г. (в скобках поставив старый стиль – 17 сентября) в связи с двухлетней годовщиной приезда в Москву: «Вероятно, потому, что я консерватор до… «мозга костей» хотел написать, но это шаблонно, ну, словом, консерватор, всегда в старые праздники меня влечет к дневнику… Два года! Многое ли изменилось за это время? Конечно, многое. Но все же вторая годовщина меня застает все в той же комнате и все таким же изнутри». Подобные взгляды выразились в неприятии коммунистов и революции. Даже в письме к правительству от 28 марта 1930 г. Булгаков осторожно указывал на свой «глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране, и противупоставление ему излюбленной и Великой Эволюции». В дневнике 26 октября 1923 г., характеризуя соседа пекаря, писатель выразился гораздо определеннее: «В голове у малого то же, что и у всех – себе на уме, прекрасно понимает, что большевики жулики, на войну идти не хочет, о международном положении никакого понятия. Дикий мы, темный, несчастный народ». Что же касается литературы, то здесь булгаковский консерватизм выразился в неприятии русского авангарда, в частности, прозы А. Белого. 16 января 1925 г. Булгаков зафиксировал впечатления от состоявшегося накануне, 14 января, в кружке П.Н. Зайцева чтения Белым воспоминаний о Валерии Брюсове (1873–1924): «Белый в черной курточке (вольный или невольный булгаковский каламбур. – Б. С.). По-моему, нестерпимо ломается и паясничает.

Говорил воспоминания о Валерии Брюсове. На меня все это произвело нестерпимое впечатление. Какой-то вздор… символисты… В общем, пересыпая анекдотиками, порой занятными, долго нестерпимо говорил… о каком-то папоротнике… о том, что Брюсов был «Лик» символистов, но в то же время любил гадости делать…

Я ушел, не дождавшись конца. После «Брюсова» должен был быть еще отрывок из нового романа Белого. Мексш» (по иронии судьбы этот роман, «Московский чудак», несший в себе влияние повести «Роковые яйца», 20 сентября 1926 г. был подарен Белым Булгакову).

6 ноября 1923 г. Булгаков записал в Под п.: «Теперь я полон размышления и ясно как-то стал понимать – нужно мне бросить смеяться. Кроме того – в литературе вся моя жизнь. Ни к какой медицине я никогда больше не вернусь. Несимпатичен мне Горький как человек, во какой это огромный, сильный писатель и какие страшные и важные вещи говорит он о писателе… Страшат меня мои 32 года и брошенные на медицину годы, болезни и слабость… Я буду учиться теперь. Не может быть, чтобы голос, тревожащий меня сейчас, не был вещим. Не может быть. Ничем иным я быть не могу, я могу быть одним – писателем. Посмотрим же и будем учиться, будем молчать».

Писатель высоко оценивал реалистическую прозу даже «несимпатичного» Горького, а свое литературное будущее связывал уже не с сатирой и юмором, а с произведениями серьезного жанра, вроде эпической «Белой гвардии». Правда, насчет художественного значения романа его терзали сомнения, отразившиеся и в Под п. 5 января 1925 г. Булгаков записал: «Ужасно будет жаль, если я заблуждаюсь и «Белая гвардия» не сильная вещь». Ему не дано было предугадать тогда, что подлинную славу принесет последний роман «Мастер и Маргарита», где эпическое соседствует с сатирическим, юмор с демонологией, а философия – с московским бытом.

В Под п. зафиксирована также булгаковская вера в Бога и возмущение воинствующим атеизмом коммунистов, их глумлением над Христианством, в частности, в статьях «Безбожника». 5 января 1926 г. писатель так передал свои впечатления от этого атеистического журнала: «Когда я бегло проглядел у себя дома вечером номера «Безбожника», был потрясен. Соль не в кощунстве, хотя оно, конечно, безмерно, если говорить о внешней стороне. Соль в идее, ее можно доказать документально: Иисуса Христа изображают в виде негодяя и мошенника, именно его. Не трудно понять, чья это работа. Этому преступлению нет цены… Большинство заметок в «Безбожнике» подписаны псевдонимами. «А сову эту я разъясню» (цитата из повести «Собачье сердце». – Б. С.)». Здесь Булгаков нападки на Христа связывает с еврейским происхождением большинства авторов «Безбожника». «Разъяснил» он их в «Мастере и Маргарите», сатирически показав циничный атеизм Михаила Александровича Берлиоза и бездумный – Ивана Бездомного.

«Полотенце с петухом»

Рассказ. Опубликован: Медицинский работник. М, 1926, №№ 33, 34, с подстрочным примечанием: «Из книги «Записки юного врача». В рассказе, которым Булгаков собирался открыть цикл «Записки юного врача», описан приезд главного героя в земскую Мурьинскую больницу в 40 верстах от уездного города Грачевки в Смоленской губернии 17 сентября 1917 г. В основе П. с п. лежат события из биографии Булгакова. Будущий писатель в сентябре 1917 г. после окончания Киевского университета был назначен земским врачом Никольской земской больницы Сычевского уезда Смоленской губернии. Никольское в П. с п. превратилось в Мурьино, а Сычевка – в Грачевку. Описанная в рассказе операция по ампутации бедра действительно имела место, как отмечается в справке о деятельности Булгакова в Никольской больнице, выданной 18 сентября 1917 г. Сычевским земством, однако, очевидно, была произведена не в первый день приезда в Никольское 27 сентября 1916 г., а позднее. В П. с п. автор намеренно сдвинул события на год вперед, чтобы день, означивший трагедию девушки, попавшей в мялку и получившей тяжелую травму, и который в реальности был последним днем пребывания в Никольском, пришелся бы как раз на преддверие Октябрьской революции, символически предвосхищая кровь и страдания, которые вызовет этот переворот. Слова отца дочери: «Только чтоб не померла. Калекой останется – пущай» – вполне могут быть отнесены к послереволюционной судьбе России и, скорее всего, отражают надежды самого автора П. с п., что страна все-таки выживет, пусть и покалеченная властью большевиков. Как будто такой оптимизм вызывает и финал рассказа, где героиня остается жива, а ее отец дарит врачу в знак признательности полотенце с петухом. Однако красный петух на полотенце и красная кайма по подолу искалеченной девушки подсознательно будят тревогу. Ведь происходит эта последняя встреча через два с половиной месяца после начала действия, т. е. в начале декабря 1917 г. («в окне сиял один из первых зимних дней»), уже после революции, когда крестьяне сплошь и рядом пускали помещикам «красного петуха» и проливалась первая кровь в братоубийственной войне. Характерно, что при републикации П. с п. в 1963 г. дата приезда врача в Мурьинскую больницу была по цензурным соображениям исправлена на 16 сентября 1916 г., что в большей мере соответствовало реальной биографии Булгакова, но полностью противоречило замыслу рассказа.

Фигурирующий в П. с п. Леопольд Леопольдович