Артем Драбкин - Я дрался с асами люфтваффе. На смену павшим. 1943—1945.

Когда пришли на цель, штурмовики обычно с ходу били РСами, а потом становились в круг. Мы тоже над ними крутимся. Зенитки нам не страшны — мы же вы­ше. Кольке только один раз раздели хвост. Он пошел выбивать «мессера», атаковавшего «ил», она ударила и посекла ему хвостовую часть фюзеляжа.

От цели штурмовики обычно отходили на бреющем, потом поднимались, смыкали строй, и мы их вели до места встречи. Бывало, их еще «ловить» приходилось. Там же молодые. Он отбомбился и пошел в сторону немцев. Колька кричит: «Лови его!» Я за ним, а он прет, ничего не видит. Как дашь очередь перед носом, только тогда тебя заметит. Крыльями покачаешь, и он разво­рачивается за тобой. За одним таким дурачком Колька меня послал: «Верни его». Качал, качал я ему крылья­ми, потом дал очередь — он сообразил. Только я от не­го метров на 150 отошел в сторону, как ему даст зенит­ка в плоскость. Такая дыра! Он тянул, тянул, перетянул линию фронта и сразу шлепнулся на живот.

Запомнился вылет 15 июля 1944 года. Тимошенко повел эскадрилью — две шестерки — сопровождать двенадцать «илов» на немецкие склады. Кто их вел, не помню, но заместителем у него был Костя Макавейчик. В первой шестерке вверху была пара Волошина [Волошин Александр Иович, старший лейтенант. Воевал в со­ставе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых дей­ствиях выполнил 293 боевых вылета, в воздушных боях сбил 16 само­летов лично и 4 в группе. Герой Советского Союза, награжден орде­нами Ленина, Красного Знамени (трижды), Отечественной войны 1-й ст., Красной Звезды (трижды), медалями]. Мы его «Курт» звали — он на немца был похож: высокий, костлявый. «Илы» обычно один-два захода делали, а здесь 6 заходов. Штурмовики склады разбили, они на­чали рваться — дым до 4000 метров стоял. «Фоккеров», причем каких-то новых, я таких ни до ни после не ви­дел, пришло 14, а нас 12. Они с первого захода сбили пару Волошина и Каштанова — они прозевали атаку — и еще четверых внизу. Тимошенко кричит ведущему «илов»: «Уходи, я больше не могу тебя спасать!» — «Сейчас, — говорит, — еще один заход». Троих мы все же сбили. Ширяков [Ширяков Александр Максимович, старший лейтенант. Воевал в составе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 200 боевых вылетов, в воздушных боях сбил 12 самолетов лично и 2 в группе. Награжден боевыми орденами и медалями] одного сбил, а его ведомого Коль­ку Попова подбили. Попали в патронный ящик пушки, и оставшиеся снаряды сдетон провал и. Всю приборную доску выбило, ремни плечевые перебило, парашют весь изрешечен, а ему хоть осколок бы попал! Ведущий наших «илов» кричит: «Возьмите маленького в кучу!» Колька Попов так с ними и дошел. И еще сумел поса­дить самолет на аэродроме. Подогнали трактор, и самолет сразу на свалку. Даже Ким (инженер полка Аль­берт Никифорович Ким. — А.Д.) не подошел к этому самолету, а он собирал все самолеты, какие попада­лись на вынужденной. У него все время в запасе были самолеты. Так вот, Колька Попов списался сразу — стал бояться летать. Его перевели на наземную рабо­ту. Пока война не закончилась, ходил дежурным по столовой. А Волошина, Каштанова, Лешу Пенязя [Пенязь Алексей Иванович, лейтенант. Воевал в составе 106-го гиап (814-го иап). Всего за время участия в боевых действиях выпол­нил более 100 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 5 само­летов противника. Награжден боевыми орденами и медалями] (за­был, кого еще) подбили — они дотянули до линии фронта и выпрыгнули... В общем, 6 самолетов остави­ли. А к утру все собрались. Наше звено осталось це­лым.

Только после этого вылета Волошину хоть и дали Героя Советского Союза, но ему никто не простил, что зевнул. Так его с эскадрильи сначала перевели в дру­гую эскадрилью. Но там же тоже летчики не захотели с ним летать, и он ушел в академию.

Практически всю войну я летал на Як-1. Только под конец нам с Забыриным дали Як-9У. Мы на них порез­вились! Як-9У лучше, чем Як-1 и Як-3 — у него манев­ренность лучше да максимальная скорость 720 км/ч! На нем я с Ме-262 бой вел. Они пришли парой штурмовать аэродром, а я как раз взлетал. Сбить не сбил, но от аэ­родрома отогнал.

Поначалу он мне так не понравился! На земле гре­ется, рулить нельзя, запустил и сразу взлетай, двад­цать метров прорулил — все, мотор закипел. У меня Як-1 был номер 33-й, а у Кольки — 44-й. Механику го­ворю: «33». Он перетаскивает парашют. Ракета, взлет. Колька ругается. У него на Як-9У скорость 720, а у меня 600. Но я выше его залезу, метров на 100, и нормально.

А вообще мы обычно ходили на 400 километрах — штурмовики-то 350 идут. Это только на «свободной охоте» можно разогнаться.

— Какой из этих самолетов лучше всего приспо­соблен для сопровождения «илов»?

— Всех лучше Як-3. И скорость быстро набирает, и маневренность у него хорошая, лучше, чем у других «яков», и он легче. Огневая мощь у всех «яков» доста­точная.

— Прицеливались по прицелу или по трассе?

— По хвосту. Когда в упор подойдешь, тогда уже и стреляешь. Правда, мне чаще по воздуху приходилось стрелять. Я по немцу все равно не попаду, но перед но­сом трассу дам, он тут же уходит.

— Как вы оцениваете немецких летчиков?

— Хорошие летчики. Только в конце войны появи­лись слабые, а так сильные летчики были. Они нам не уступали ни по морально-волевым качествам, ни по технике пилотирования. Стреляли хорошо. Если ты в прицел ему попал, то он тебя собьет. Правда, в бой они не ввязывались, если у них не было численного пре­имущества. Мы к ним относились как к противнику, не­нависти я не испытывал.

— Немцы летали намного чаще и больше. Как вы думаете, почему?

— У нас горючего мало было. Мы сидели все время на голодном пайке. Поэтому и не летали каждый день. Поднимут из полка пару или четверку, и все.

—  Когда у вас создалось ощущение, что «немец пошел не тот»?

—  На Сандомирском плацдарме почувствовал, что кончился немец.

Под конец войны мы в основном на штурмовку хо­дили, а также сопровождали «илы» — в небе уже было мало немецких истребителей, они уже нас стали боять­ся, в бой редко вступали.

Летали бомбить аэродром Шпротау. Мне подвесили две «сотки». Моя оружейница Алла Репяха завинтила крепящие болты так, что я не то что сбросить их не смог, но сел и бомбы не сорвались! Я рулю, а от меня народ разбегается. Думаю, не буду на стоянку зарули­вать. Выключил двигатель, бежит инженер по вооруже­нию дядя Вася. «Что случилось?» Глянул — замок у ме­ня открыт, а бомбы висят. Крикнул оружейников. Спины подставили, он дерг, дерг — не валятся. Кричит: «Клю­чи». Отвернули, они и шлепнулись.