Под сенью храма - Константин Васильевич Беляев

как со старым знакомым. Стали рассказывать:　

— Стали мы ходить по домам, собирать на церковь. Денег давали мало, все больше вещами, продуктами: кто меру зерна отсыплет, кто — картошки, кто — курицу вынесет, а кто скатерть… С таким добром к владыке не придешь. Собрали мы все это, да на толкучку вывезли. А там подумали, будто мы краденое продаем… Страху натерпелись! Но все обошлось, слава богу. Отпустили нас в милиции, только посмеялись над нами.　

— А деньги привезли?　

— Как же! Сполна. Да еще и на проезд хватило.　

Я пересчитал привезенные деньги, сложил по купюрам, выписал квитанцию и направился к владыке.　

Владыка принял деньги, расписался в квитанции.　

— Скажите им, чтобы ехали домой. Как только будет свободный священник — пришлю.　

— Вряд ли они поедут без священника, — осторожно заметил я. — Они намерены его увезти с собой…　

Владыка недовольно поморщился.　

— Идите…　

Я сошел вниз и постарался, сохраняя суровый тон епископа, передать его слова ходокам. Какой тут поднялся шум.　

— Подай-ка нам владыку.　

— На что нам его квитанция?　

— Нельзя нам без батюшки ворочаться…　

Положение у женщин и в самом деле было критическое. Они боялись возвращаться домой без священника, так как верующие, собрав деньги на церковь, ни за что не поверили бы, будто в епархии им не дали священника. Тем более, что за всеми тремя женщинами давно укрепилась слава торговок старьем на толкучке. А долго ли таких упрекнуть в мошенничестве?　

Пришлось мне снова вызывать владыку. Еще с порога он накричал на женщин.　

— Сказано вам, что священника пришлем, как только объявится. Сейчас свободного нет. Батюшка — не крест, его не вытащишь из-за пазухи. Вы деньги уплатили? Квитанцию получили? Ну и отправляйтесь домой, а мы за вас помолимся…　

Не дожидаясь, что скажут ходоки в ответ, владыка круто повернулся и пошел наверх. Тяжело заскрипели под его ногами старые половицы.　

Женщины, оцепенев, стояли несколько минут молча, потом засуетились и стали собираться. Одна из них, вздохнув, вытерла слезу, другая покорно склонила голову, а третья, та, что была бойчее всех, швырнула на пол квитанцию и плюнула на нее:　

— А провались ты со своим священником, лихоимец!　

16 апреля

Дня три ко мне никто не приходил. Даже Андрюша, занявшись уборкой двора, в сторожку почти не заглядывал. В одиночестве я размышлял о судьбе Григория.　

Как рассказывали прихожане, ходит странник по домам, ведет благочестивые беседы с хозяйками, которые принимают его с почестями, как подвижника. Он и сам рекомендует себя богомольцем, и между прочим предлагает свои услуги: помолиться угоднику о близких, поставить свечку, а они, то есть верующие, пусть дадут кто сколько может в пожертвование на Троицко-Сергиевскую лавру. И ему дают.　

Однажды я завел с ним такой разговор.　

— Ну, Григорий, как чувствуешь себя?　

— Слава богу, вашими молитвами живу.　

— Скажи, что дает тебе странничество?　

— Тело-тлен, душа — извечна, — ответил заученно Григорий. — Ходя по святым местам, я тружусь для своей души…　

— Пусть будет так, — заметил я. — Но, уйдя из дома, ты нарушил самый святой долг на земле: долг отца перед семьей…　

Григорий покачал головой и ничего не ответил.　

— Ты прожил с женой двадцать лет. Попрощался ли, когда уходил? Или она об уходе не знала?　

— Догадывалась, — сказал он негромко.　

— И что же она? Бранилась, возражала?　

— Нет, не ругалась. Только уговаривала остаться, может, как-нибудь и обойдется…　

— Что обойдется?　

Григорий увильнул от ответа.　

— Да, это… Ну, вот, что с душой у меня…　

— А не жалко тебе их?　

И снова, как заученный урок, проговорил:　

— Жалко-то жалко, да и о душе забывать нельзя.　

— Слушай, Григорий, — сказал я решительно, — хватит тебе по свету бродить. Возвращайся домой. Хочешь, я помогу денег достать на билет? Возьмись-ка с Андрюшей поколоть дрова, а я уговорю Ольгу Ивановну дать тебе столько, чтобы хватило на дорогу. Согласен?　

Ответил как-то вяло:　

— Согласен.　

— Ну и хорошо! Приходи завтра пораньше, я велю Андрюше приготовить пилу и лишний топор для тебя.　

На том мы и расстались. На следующее утро я выглянул в окно и искренне обрадовался. Григорий возился с поленом возле сарая и разговаривал с Андрюшей. А старик-сторож суетился вокруг широкого в плечах детины, пытался половчее подсобить.　

Успокоенный, я сел к столу и снова занялся проповедью.　

Вспомнилось, как любил говаривать владыка Феофан:　

— Священник, не читающий проповедей, нелающему кобелю подобен. А нелающего кобеля добрый хозяин держать не станет.　

Чтение проповедей им строжайше вменялось в обязанность каждому батюшке.　

Проповедь произносится так. Сначала я читаю по-древнеславянски стихи из евангелия, в которых рассказывается, скажем, о страданиях Иисуса Христа. Затем пересказываю прочитанное своими словами и делаю вывод:　

— С великим терпением перенес Христос страдания и нам завещал терпеть…　

Подобная проповедь весьма распространена среди батюшек. Я не хотел ее повторять, хотя и собирался прочесть первую свою проповедь на второй день пасхи.　

Полистав евангелие, я решил остановиться на притче о виноградарях, которая, как мне казалось, наиболее соответствовала настроению прихожан.　

О чем рассказывала эта притча?　

Некий хозяин посадил виноградник, обнес его забором, выкопал колодец, построил башню, а потом оставил плантацию виноградарям и уехал.　

Когда пришло время убирать виноград, хозяин прислал своих слуг за виноградом. Виноградари плодов не отдали, а, избив слуг, прогнали их.　

Больше прежнего прислал хозяин слуг за виноградом. Но и с ними поступили так же. Наконец, послал хозяин к работникам своего сына, рассчитывая, что рабы постыдятся тронуть его. Но виноградари убили хозяйского сына, решив, как говорится в притче, завладеть наследством…　

Как истолковать эту притчу? — над этим следует подумать священнику.　

Я ищу ответа в самом евангелие.　

Что должен сделать с непослушными виноградарями хозяин плантации? — спрашивает своих учеников Христос.　

«Говорят Ему: злодеев сих предаст злой смерти; а виноградник отдаст другим виноградарям, которые будут отдавать ему плоды во времена свои».　

Весьма откровенная защита хозяина! Вряд ли после этого станут рабы-виноградари работать на своего господина. Они скажут ему: работай сам или пусть твой виноградник зарастет чертополохом. Но это грозит бедой: придут в запустение многие поля, которыми владеют хозяева. Нет, так толковать не годится. Не потому ли Христос отверг предложение учеников, что в нем обнажалась мораль крепостников?　

Он сказал: «…отнимется от вас царство Божие, и дано будет народу, приносящему плоды его».　

Обманется тот, кто подумает, будто и в самом деле евангелие ратует за то, чтобы отнялось у хозяев и воздалось работникам. Главная мысль совсем иная, хотя и высказана загадкой: «…камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла».　

Судя по притче, камень — это собственность, которую, отлучившись, бросили ее хозяева,