Тормозной путь - Владимир Волков

руках Эдик объяснил, что они проехали Московскую кольцевую автомобильную дорогу и пересекли административную городскую границу Москвы. Поезд начал сбавлять скорость, пассажиры стали собирать свои вещи и готовиться к выходу. По прибытии на Курский вокзал Эдик помог родителям Люды поднести вещи, так как у него был только небольшой рюкзачок. Перед расставанием он вручил Люде листок бумаги с номером своего домашнего телефона на всякий случай, если она вспомнит о нём или ей потребуется какая-либо помощь. Перед входом в метро их окликнул мужской голос:

– Николай Васильевич, это вы?

– Аркадий Николаевич, какими судьбами?

– Я с дачи еду, а вы какой путь держите?

– Мы по профсоюзной путёвке, после отдыха в Сочи возвращаемся. Вот решаем задачу, как на Казанский вокзал переехать.

Узнав, когда у них будет следующий поезд, Аркадий предложил им сдать вещи в передвижную камеру хранения с получением на Казанском вокзале и поехать отдохнуть к нему домой, так как у них оставался промежуток времени больше семи часов. Сидеть такое время в зале ожидания на вокзале с маленьким ребёнком было бы более чем утомительным. Они спустились в метро и доехали до станции «Сокол». По выходе на поверхность они немного прошли по улице, далее через арку вышли во двор большого дома и направились к подъезду, где располагалась его квартира. Ощутив в сравнении с шумной улицей тишину московского двора, они услышали грозный окрик женского голоса:

– Товарищи, стойте! Народный контроль. Объясните, почему вы в рабочее время не на работе!

К ним приблизилась группа из двух женщин и одного бравого старичка с красными повязками на левых руках. Аркадий показал им своё служебное удостоверение и объяснил, что у него сегодня выходной. Николай Васильевич и Тамара Михайловна также показали им свои паспорта, сведения из которых эти работники аккуратно переписали, сопроводив свои действия грозным заключением:

– Всё проверим. Если обманываете, понесёте наказание.

Возле подъезда Аркадий объяснил:

– Андроповские удары по дисциплине. Такова наша действительность.

Они прошли в подъезд, поднялись на лифте на нужный этаж. Дверь в квартире открыла жена Аркадия, Лариса, которая уже была с ними знакома по бытности её приезда в их посёлок, в то время, когда она увезла оттуда своего мужа. Она накормила их завтраком, они перешли в свободную комнату, где можно было расслабиться и отдохнуть. Естественно, Аркадия интересовало всё, что произошло в посёлке и на предприятии после его отъезда. Николай Васильевич рассказал, что какое-то время, пока обязанности директора предприятия исполнял Виктор Константинович, дела шли нормально, но, после того как он уволился и был назначен новый директор, возникло систематическое недовыполнение плановых показателей. Начались конфликты, люди стали увольняться, усилился существовавший и ранее кадровый дефицит. О себе он сказал, что начинает подсчитывать время, когда сможет уйти на пенсию. Попутно возник вопрос, известно ли что Аркадию о том, куда уехал Виктор и что с ним сейчас. Покачав головой, Аркадий ответил:

– Знаю только то, что от вас он уехал в Воронеж, к своим родителям. Там его приняли на работу в один местный институт на должность профессора по приказу на год с расчётом, что к истечению этого срока ректор объявит конкурс и его изберут на эту должность по контракту на пять лет. Конечно, у него было преимущество, что доктора наук по механике всюду нужны. Там он проработал около полугода, но возникла проблема из того, что от того срока год назад он ездил в Болгарию по приглашению одного профессора из Софийского университета. Так вот, работники КГБ выяснили, что к этому профессору он не приезжал, а две недели провёл в курортном посёлке на берегу Чёрного моря, где встречался с израильской эмигранткой, с которой познакомился ранее в Москве, ещё когда он был аспирантом, до отъезда её семьи из Союза.

– Аркадий!

Раздался раздражённый окрик Ларисы, дёрнувшей его за плечо и указавшей рукой на телефон. Аркадий махнул рукой, но Лариса принесла из соседней комнаты подушку и накрыла ею телефонный аппарат. Аркадий продолжил:

– Так вот, семья этой девушки эмигрировала в Израиль девять лет назад, там её выдали замуж, всё у неё должно было быть хорошо, но каким-то образом Виктора она нашла и пригласила на встречу в Болгарию. Работники КГБ всё проверили, установили, что никакого вреда стране он не нанёс, привлекать к ответственности по закону его не за что, но по моральным принципам и соображениям передали всю информацию в партийные органы. Там началось разбирательство его морального состояния, социального портрета и всего такого, что может только трепать нервы. Ректору запретили объявлять под него конкурс, а это значило, что по истечении срока приказа он потеряет работу. Предчувствуя такое развитие событий, он сообщил об этом своей израильской знакомой, и она по своим связям организовала приезд в Воронежский университет стажёрки по русскому языку из Калифорнийского университета. Эта стажёрка нашла Виктора, они оформили брак – скорее всего, фиктивный – и после её возвращения домой она выслала ему вызов на переезд в Штаты по межправительственному соглашению о воссоединении семей, чем он и вынужден был воспользоваться, чтобы отцепиться от преследования нашей руководящей и направляющей партии рабочего класса.

– Аркадий!

Снова последовал окрик жены, показавшей на потолок и стены.

– Мы люди не того уровня, чтобы здесь что-то ставить, – он отмахнулся и продолжил: – Как Виктор рассказывал, после получения вызова отношение к нему резко смягчилось, даже партийного выговора не объявили, просто попросили оставить партбилет в райкоме – вроде бы как и на хранение. Без проблем позволили получить в ОВИРе загранпаспорт и купить билет до Америки. Корче говоря, три недели назад он приехал утром на Казанский вокзал, заехал к нам, мы немного посидели в этой комнате и где-то после обеда проводили его в Шереметьево на рейс до Нью-Йорка. Он всё сокрушался, что не учил английский язык, – на немецком он мог неплохо изъясняться, но тут ему нужен был английский.

– Три недели назад мы тоже на Казанский вокзал утром приехали.

У Люды неожиданно вырвалась эта фраза. Она подошла к окну, откуда открывался вид на развилку Ленинградского и Волоколамского шоссе, заполненную множеством движущихся автомобилей. К ней подошла Тамара Михайловна, в попытке успокоить дочь обняла её за плечи. Люда склонила к ней свою голову.

– Мама, я не могу жить в этом концлагере, когда даже на улице надо доказывать, почему я не на работе. Я не могу больше работать с этим новым директором, который на всех орёт матом. Почему мы тогда на Казанском вокзале с ним не встретились?

Как могла Тамара Михайловна