Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография - Роб Уилкинс
Терри Пратчетт. Жизнь со сносками. Официальная биография читать книгу онлайн
Перед вами официальная биография одного из самых любимых и известных во всем мире писателей, создателя феноменального цикла «Плоский мир» Терри Пратчетта. Начатая незадолго до смерти самим автором и законченная его помощником и добрым другом Робом Уилкинсом, эта история повествует о мальчике, который стал самым популярным писателем Великобритании. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Уилкинс показывает нам удивительную картину жизни Терри: детство, феноменальную писательскую карьеру, а также его борьбу с тяжелой болезнью.
Лаурет премий «Локус», «Хьюго» и премии Британской Ассоциации Научной фантастики.
Финалист Британской премии фэнтези.
Терри Пратчетт – писатель с международной славой, создатель феноменального цикла «Плоский мир», романа «Благие Знамения» и ряда других книг. Перед своей смертью Терри писал мемуары: историю шестилетнего мальчика, которому учитель предсказал отсутствие успехов, но тот решил доказать обратное. В итоге Пратчетт прожил жизнь, полную удивительных достижений: он стал одним из самых популярных и любимых писателей Великобритании, получил престижную медаль Карнеги и был удостоен рыцарского звания за литературные заслуги.
Мемуары, которые Терри, к сожалению, не смог закончить, дописал Роб Уилкинс, его помощник, друг, а ныне управляющий литературным наследием Пратчетта наравне вместе с его дочерью Рианной. Опираясь на собственную память, воспоминания семьи, друзей и коллег писателя, Роб раскрывает полную картину жизни Терри – от детства до заката его потрясающей писательской карьеры, а также рассказывает о том, как он встретил известие о болезни Альцгеймера и начал с ней отчаянную борьбу.
Перед вами единственная официальная биография одного из величайших авторов современности – глубоко трогательный и личный портрет удивительной жизни, запечатленный с непревзойденной проницательностью и наполненный забавными историями из жизни.
«Из всех умерших авторов в мире Терри Пратчетт – самый живой». – Джон Ллойд
«Легко читаемая, поучительная и честная книга. Она заставила меня скучать по настоящему Терри». – Нил Гейман
«Иногда весело, иногда болезненно и сокровенно… замечательно увидеть такую картину рабочей жизни писателя крупным планом». – Фрэнк Коттрелл-Бойс
«Из обыденности создается волшебство – в точности так, как это делал сам Пратчетт». – Telegraph
«Такая же откровенная, смешная и лишенная сентиментальности история, как и все те, что писал сам Терри». – Mail on Sunday
«Никто, кроме жены Пратчетта, Лин, и дочери, Рианны, не знал писателя так хорошо, как Уилкинс. У меня выступили слезы на последних 20 страницах, где великолепно показаны последние дни Терри – одновременно чувствительно и беспристрастно». – The Times
«Милая, забавная и передающая идеальное ощущение того, как Пратчетт сумел взять воспоминания своего детства в рабочем классе 1950-х годов… и превратить их во вселенную, безгранично богатую и изобретательную». – Mail on Sunday
«Дружба и привязанность между этими людьми чувствуется на каждой странице. Конечно, поклонники Пратчетта будут в восторге от этой книги… и даже случайные читатели получат удовольствие от рассказов про его уникальные пристрастия». – Independent
«Биография, почти такая же забавная и проницательная, как любой из романов Терри. Богатый, очень трогательный портрет уникальной личности. Приятно видеть, как этот автор возвращается к жизни, хоть и в техническом плане, в этом увлекательном и очень трогательном произведении». – Daily Express
«Трогательный и остроумный рассказ о волшебном уме Пратчетта и его болезни Альцгеймера, написанный человеком, который знал его лучше всех». – The Sunday Times
«Уилкинс имеет большое преимущество перед другими биографами: он не только хорошо знал своего подопечного, но и делал заметки для предполагаемых мемуаров еще при его жизни. В результате рассказ порой напоминает выступление чревовещателя, но при этом голос и личность Пратчетта звучат громко и отчетливо». – The Herald
«Это одновременно и больше, и меньше, чем обычная биография. Полная озарений и откровений, во многом именно такая, какую Пратчетт мог бы написать о себе, гордясь тем, что было сделано и честный в отношении процесса. История, написанная с умом и состраданием». – Кристофер Прист
«Довел меня до слез как от смеха, так и от сердечной боли». – Daily Mirror
«Живая и нежная, здесь нет ни критики, ни подхалимства. Пратчетт показан здесь блестящим и щедрым, но в то же время язвительным и с безжалостным чувством юмора». – i News
«Потрясающее дополнение ко всем книгам самого Пратчетта». – SFX
«Неудивительно, что больше всего в этой книге любят юморные рассказы из жизни, забавные или мрачные, а иногда и то, и другое одновременно. Она передает дух писательства Пратчетта, рассказывая суровые истины через приятный для чтения слог и вызывая поочередно ярость, смех и грусть». – The Sydney Morning Herald
«Использование первоисточников очень эффективно передает точку зрения самого Пратчетта на многие аспекты его жизни и карьеры, а дополнения Уилкинса и тщательная проверка фактов делают биографию легкой для чтения и очень приятной». – The AU Review
«Уилкинс – верный и точный документалист жизни Пратчетта… Трогательный и чувствительный». – Canberra Times
6 Сихотэ-Алинский метеорит упал в горах на юго-востоке России в 1947 году, но этот осколок намного позже приземлился на полку Колина Смайта в Корнервейсе в Джеррардс-Кроссе. Терри, жаждавший заполучить метеорит, предложил за него заплатить, но Колин не помнит, чтобы в итоге получал деньги. Одно можно сказать наверняка: его кусочки все-таки оказались в мече Терри.
7 135 тысяч слов. Ни один другой роман о Плоском мире не преодолевает планку в 110 тысяч.
8 Довольно долгое время роман и назывался «Забава бедняков».
9 У необкатанной программы были некоторые проблемы с отключением в нужный момент. Филиппа Дикинсон утверждает, что в тот период получила от Терри как минимум один файл, содержимое которого в какой-то момент превращалось в беседу писателя и его личного помощника о чае и печенье. Наверное, могло быть и хуже. По крайней мере, речь шла только о чае и печенье.
10 На мелодию кубинской классики 1929 года «Гуантанамера» – но, уверен, вам не надо объяснять.
11 Поднимаясь, чтобы пойти в туалет, я осознал, что не вставал из-за стола с тех пор, как сел за него утром, – с таким погружением мы трудились. «Ты что-то позеленел, – легкомысленно заметил Терри, когда я бросился мимо него. – Ты в порядке?» – «Бу-у‐э‐э‐э», – донесся в конце концов мой ответ.
12 Доктор Икс – очередная такеризация, для Джона Хикса, председателя конвента Плоского мира 2014 года, большого поклонника любительского театра.
19. Кофе с пенкой, открытые окна и шляпа с черными перьями
«Представьте, что вы попали в очень сильно замедленную автокатастрофу, – писал Терри для лекции в память Ричарда Димблби в 2010 году. – Кажется, что ничего не происходит. Так, время от времени какой-то стук, хруст, пара винтов, летающих вокруг приборной панели, будто мы вдруг оказались на «Аполлоне‐13». Но радио играет, обогреватель включен и вообще все не так плохо, если не считать твердой уверенности, что рано или поздно вы врежетесь головой в ветровое стекло»[86].
Такая теперь настала жизнь для Терри – и в чуть меньшей степени для меня, ведь я работал вместе с ним. Теперь эта постепенно разворачивающаяся реальность была вечным фоном для всего, что мы делали. Как писал Терри в той же лекции: «Болезнь развивается медленно, но развивается»[87].
Или, как он еще говорил: «Альцгеймер вечно висит на краю моего воображения, как логотип телеканала».
Он не смог прочитать эту речь сам. Теперь он официально стал человеком, который может написать лекцию, но не прочитать ее. Его мир постепенно заполнялся такими несуразицами. Еще из-за проблем с «остротой зрения» и «топографической ориентацией» он не справлялся без помощи с такой ерундой, как проход через вращающуюся дверь или подъем по короткой освещенной лестнице. И все же он был человеком, который может правильно применять термины «острота зрения» и «топографическая ориентация». А еще «мармелад», и «гофрированное железо», если на то пошло. Это озадачивало тех, кто вел долгие беседы с якобы «больным» Терри Пратчеттом и в конце концов уверялись, что с ним вовсе не происходит ничего плохого. Познакомившись с Терри во время съемок «Жизни с Альцгеймером», профессор Саймон Лавстоун из лондонского Королевского колледжа позвонил профессору Рою Джонсу и поделился своим удивлением, что Терри вообще потребовалась помощь Роя. Тот ответил: «Так-то оно так, но вы просили его нарисовать два пересекающихся пятиугольника?» И если это озадачивало других, как же это озадачивало самого Терри, живущего в состоянии постепенного и неумолимого распада?
– Как ты, Терри? – спрашивали его.
– Нормально, – отвечал он. – По моему определению нормальности.
И все же, если он и не мог прочитать лекцию, он мог ее хотя бы объявить, и мог сидеть на сцене, пока за него читал Тони Робинсон, что и сделал с гордостью, даже с вызовом, в тот февральский вечер перед солидной публикой в Дорчестерской библиотеке Королевского колледжа врачей.
Семья Димблби обратилась к Терри осенью 2009 года, предложив прочитать ежегодную телевизионную лекцию, которую они учредили сорок лет назад в память о Ричарде Димблби, и для Терри это была честь. Он работал в Bucks Free Press в феврале 1965‐го, когда умер Ричард Димблби, и помнил эффект – не только от смерти знаменитого ведущего, но и от того, что семья открыто назвала причину смерти: рак. Это вызвало шок, потому что в те времена о раке говорили разве что шепотом. Люди пользовались эвфемизмом, хорошо известным журналистам той эпохи: «долгая болезнь». «Чтобы убить чудовище, нужно сначала назвать его по имени»[88], – написал Терри. И теперь он сам пытался убить чудовище Альцгеймера, объявляя о нем во всеуслышание. А если заодно получится уничтожить табу на эвтаназию – он сделает и это.
«Неудивительно, что его интересовало, чем все кончится, – говорит Филиппа Дикинсон. – Он же писатель фэнтези: его работа – придумывать, как дальше пойдет сюжет, как привести его к оптимальному, самому удовлетворительному завершению. Логично, что и о своей жизни он думал так же».
И Терри действительно об этом думал. Он все устроил, объявил он мне однажды ни с того ни с сего. Он договорился с местным фермером, у которого есть ружье. Они составили план. В назначенный день Терри отправится на прогулку, и по пути фермер тихо выйдет из кустов и выстрелит ему в затылок. Безболезненно. Просто.
Выдумка от первого до последнего слова, конечно же. Но все-таки он мне об этом говорил. Такие сюжеты он обдумывал теперь, когда вопрос «Чем все кончится?» не выходил у него из головы.
Но, будучи Терри, он решил обратить личный страх наружу и трансформировать в нечто большее. Он стал защитником эвтаназии – пылким сторонником права завершить хорошую жизнь хорошей смертью, амбассадором достойного ухода в самостоятельно выбранное время. И, конечно, Терри умел убеждать: он был вдумчивым, грамотным, рациональным – а теперь обладал и несомненной глубокой заинтересованностью. Еще он посвятил жизнь романам, где Смерть – рассудительный и преданный долгу персонаж на белом коне по имени Бинки. Он усердно трудился, чтобы сделать неизбежность смерти чуть менее пугающей – даже дружелюбной и уж точно веселой. Читатели то и дело писали, как благодарны ему за это1. В чем-то его новые выступления в поддержку эвтаназии стали лишь продолжением того, что он уже много лет делал как писатель.
Терри засел за лекцию Димблби почти сразу, как его попросили. Его переполнял гнев из-за диагноза – и гнев
