Королев. Главный конструктор - Мария Стефановна Бушуева

Постановление Секретариата ЦК КПСС об утверждении С.П. Королева членом Президиума АН СССР. 5 июня 1960 года

[РГАНИ. Ф. 4. Оп. 15. Д. 220. Л. 138.]

Сергей Павлович Королев. 1961 год

[Музей космонавтики]

– получение ультрафиолетового спектра атмосферы Марса;

– изучение радиационных поясов Марса;

– изучение космических излучений на пути к Марсу».

Сергей Павлович пишет Нине Ивановне 11 октября 1960 года:

«…Старик Марс ревниво хранит свои тайны, да и наша не всегда хорошая работа и организация немало способствует еще этому.

Вчера все шло, в общем, хорошо, и очень многие и необычайно трудные ступеньки, в частности в именно нашей работе, были успешно пройдены, но дальше что-то случилось у Николая, а возможно, и у Виктора, и… дальше Сибири мы не угодили.

Безумно жаль того совершенно титанического труда, который затрачен был на нашу машину, и бесконечно жаль, что это могучее и в то же время легкое и почти наделенное живыми качествами творение гордого человеческого разума – сейчас в виде тысяч разлетевшихся обломков усыпало, по счастью, пустынные сибирские земли.

Итог: мы разбираемся во всем произошедшем, думаем и бешеными темпами начинаем повторять все сначала…

Ведь этой осенью мы должны послать туда человека и вернуть его к нам. Сколько это сулит волнений и сколько для этого нужно сил и, в частности, нужно лично мне. Надо, чтобы все поверили, что все будет хорошо, и сам должен в это верить.

Я с ужасом думаю, что у меня может и не хватить этих сил, и не знаю, что делать, чтобы этого не случилось».

Николай – это Пилюгин, система управления, Виктор – Кузнецов, гироскопы.

* * *

Сергей Павлович на полигоне носил то пальто и тот костюм, в которых был при удачных пусках. Нине Ивановне приходилось штопать замахрившиеся обшлага «проверенных» костюмов. В кармане у него всегда был талисман – «счастливые монетки», не вынимая из кармана, иногда он их потирал пальцами, как Аладдин волшебную лампу. Разбившееся зеркало считал дурной приметой, а оценки их с Ниной Ивановной любимого доберман-пинчера по кличке Джой на собачьих выставках – добрым знаком. Это не простые суеверия. Символическая смысловая подкладка жизни, не замечаемая многими, подавала Сергею Павловичу прогностические сигналы, используя бытовой язык, знакомый ему с нежинского детства, а его интуиция облекала предвидение в привычные формы.

Постоянный риск взрывов ракет и неизведанное новое дело породили и на полигоне систему защитных ритуалов. Многие замечали: если «Полетное задание» печатали на финской бумаге, пуски обязательно заканчивались авариями.

– На какой бумаге отпечатали приказ о пуске Белки и Стрелки? – как-то спросил Королев.

– На самой обычной, Сергей Павлович, отечественной.

– А для Пчелки и Мушки?

– На мелованной финской.

Письма, отправленные Сергеем Павловичем с полигона Тюратам в октябре 1960 года, приоткрывают и другой пласт мироощущения Королева: близкое русским философам-космистам чувствознание, в котором пантеизм сплетается с ощущением мистической тайны одухотворенного космоса и с восприятием его воли как управляющей волей человека к познанию:

«…природа ревниво хранит свои тайны, и даже там, где ум человека начинает их раскрывать, каждый шаг в новое, неизведанное дается с огромным трудом, ценой больших потерь»; «старик Марс ревниво хранит свои тайны…».

Техника – разрушившаяся автоматическая станция – тоже одушевлена, ее гибель вызывает сердечное, а не чисто технократическое сожаление: Сергею Павловичу «бесконечно жаль» «это могучее и в то же время легкое и почти наделенное живыми качествами творение гордого человеческого разума», ставшее тысячами осколков.

Во втором письме очень важна фраза, отражающая духовную основу руководства Королева, необходимую для достижения цели и опять повторяющую «формулу успеха»:

«Надо, чтобы все поверили, что все будет хорошо, и сам должен в это верить».

Мемориальный дом-музей академика С.П. Королева

[Музей космонавтики]

Столовая. МДМК

[Музей космонавтики]

Домашний кабинет Королева. МДМК

[Музей космонавтики]

Гостиная. МДМК

[Музей космонавтики]

Библиотека. МДМК

[Музей космонавтики]

К звездам

[Музей космонавтики]

Кухня. МДМК

[Музей космонавтики]

Комната Нины Ивановны. МДМК

[Музей космонавтики]

Читатель может спросить: а как же те черты Главного как руководителя, которые отнюдь не кажутся «положительными»: частые разносы, иногда очень жесткие, – замечали, что ради таких разносов он порой «накручивал сам себя», – щедрые выговоры, властный тон и прочие авторитарные приемы? На характере Королева – хотя об этом стремятся биографы не упоминать – наверное, все-таки сказались последствия трепанации черепа, а также сотрясение мозга и трещины кости во время аварии 1938 года, – усилили врожденные черты, унаследованные от отца, по воспоминаниям, человека вспыльчивого. И, конечно, стоит еще раз напомнить точный вывод, сделанный Феоктистовым: все, казалось бы, отрицательное: властность, вспыльчивость, авторитарность, склонность к спектаклям – оказывалось в итоге исключительно служебными качествами.

Подойдя к зениту своей жизнедеятельности, Королев легко мог полностью сбросить все бытовые проблемы на других и не делал этого сознательно: «отцовское» отношение к своим сотрудникам, к городу, к фабрике-кухне, к строительству жилья, Дворца культуры, к пионерскому лагерю ОКБ-1 в Крыму – наделяло его строгое, порой весьма жесткое руководство сердечным подтекстом и создавало прямой канал связи между любым сотрудником и Главным. Он считал необходимым держать в своих руках все нити руководства, поэтому каждый ощущал его внимание к своей работе, а значит, видел важность своего участка деятельности, понимал, что недоработки или, наоборот, самоотверженный труд и отличные результаты скажутся на общем деле и обязательно будут замечены Главным. То чувство огромного творческого счастья от реализации задуманного, что испытывал Королев, передавалось всем, даже сторонним смежникам. И вот – кульминация его судьбы: 11 октября 1960 года Центральный Комитет КПСС и Совет Министров в срочном постановлении с грифом «Сов. секретно. Особой важности» преобразуют в приказ поступившее предложение «о запуске космического корабля (объекта “Восток-3А”) с человеком в декабре 1960 г., считая его задачей особого значения».

Космическое время, точкой отчета которого стал первый спутник, ускорялось.

* * *

Через 13 дней, 24 октября 1960 года, при трагической аварии на 41-й площадке полигона Тюратам при пуске ракеты Р-16 погибло 78 человек (по неофициальным данным, больше ста). Среди них главный «стреляющий» полигона А.И. Носов, испытатель Е.И. Осташов, отправивший в полет первый спутник, и главнокомандующий ракетными войсками стратегического назначения