Томас С. Элиот. Поэт Чистилища - Сергей Владимирович Соловьев

Сострадание (Compassion), портрет Элиота – Досуг (Leisure). Он, полулежа, сосредоточенно вглядывался в формулу E = MC².

В начале 1953 года бронзовый бюст Элиота создал знаменитый скульптор Дж. Эпштейн. А летом Элиот вновь побывал в Америке. Президент Иллинойского университета представил его перед выступлением как «человека, которого давно считают своим две великие англоговорящие нации и во все большей степени остальные народы мира»[679]. На этот раз он побывал также в Кембридже (Массачусетс), Вашингтоне, Нью-Йорке и родном Сент-Луисе. В Вашингтоне повидался с Паундом. В Сент-Луисе Элиота сопровождали писательница Дороти Элсмит, его сестра Мэриэн и Эмили. В программу поездки входила лекция «Американская литература и американский язык». Но выступление Элиота было пронизано воспоминаниями о семье Элиотов и собственном детстве.

В Англию он вернулся самолетом.

На Эдинбургском театральном фестивале состоялась премьера «Личного секретаря». Успех оказался не столь значительным, как у «Вечеринки с коктейлями». Но прекрасно расходилось печатное издание.

С некоторых пор Элиот с Мэри Тревельян ежегодно посещал Виндзорский замок. Известность Элиота позволяла избегать обычных туристских маршрутов – например, они встречались с королевским библиотекарем, сэром Оуэном Морсхедом. Но в 1953 году после долгого перерыва в Англию приехала Эмили. Элиот отменил поездку с Мэри, чтобы ее встретить. Обе они присутствовали на премьере «Личного секретаря» в театре «Royal Lyceum». Элиот находился в королевской ложе со своей племянницей Теодорой, а Мэри и Эмили получили обычные места, но по очереди навещали его. Теодора, которая давно знала Эмили, судила бескомпромиссно: та выглядела «бледной тенью самой себя» и лучше бы ей было не приходить[680].

В ноябре 1953-го в Нью-Йорке неожиданно умер Дилан Томас. Ему было 39 лет. Эта ранняя смерть глубоко огорчила Элиота. Правда, после смерти Вивьен и фактического разрыва с Эмили он находил больше оснований для депрессии в себе, чем снаружи. Однажды он заявил Мэри в сердцах (она отметила дату – 22 января 1953 года): «Я верю в ад, да, это так. Я живу сам в постоянном страхе от него. Если существует Небо, должен существовать и Ад. Но и то и другое вне времени и, таким образом, за пределами нашего земного понимания. Но я знаю, что я всегда знал ад – он у меня в костях. Я не думаю, что другие чувствуют то же самое – возможно, в этом отношении я не являюсь нормальным»[681].

Если рассматривать события как театральную пьесу, то линия Мэри была близка к кульминации летом 1954-го. Элиот предложил ей провести часть отпуска вместе. Съездить в компании сестры Элиота Мэриэн и его племянницы Теодоры на остров Уайт у южного побережья Англии. Накануне поездки он показывал Мэри некоторые записи из дневника.

Все вместе прибыли на остров на машине Мэри. Там они поселились в Фаррингфорде, в прошлом это было поместье знаменитого поэта-лауреата Теннисона, а теперь отель. Мэри со всей энергией занялась организацией «туристской программы».

Они съездили в Осборн, летний дворец королевы Виктории. Посмотрели Дурбар-Рум, королевские апартаменты в индийском стиле. Вернулись. После традиционного чая Мэри и Элиот вдвоем поднялись на «холм Теннисона» посмотреть с высоты на живописные скалы под названием Иглы. Эти скалы, ужас мореплавателей в бурю, могли напомнить Элиоту о походах на яхте в юности. Пешком они прошли около двух миль, собирали цветы, лежали на траве. Подальше от обрыва – Элиот боялся высоты. На обратном пути попали в густой туман. Чтобы не потеряться, спустились к пляжу и вернулись в отель вдоль берега.

Ужинали в отеле, в просторном обеденном зале. Элиот сидел спиной к залу, избегая интереса публики. На стене висел портрет Теннисона и портреты Виктории и Альберта.

Мэри радовалась любым знакам внимания. После ужина Элиот научил ее раскладывать пасьянс, которого она не знала.

В какой-то момент, наедине с Мэри, Мэриэн и Теодора завели разговор, что она могла бы выйти замуж за Тома. Конечно, признавали они, у Тома трудный характер, но просили ни в коем случае не оставлять его. Мэри не хотела снова касаться с ним этой темы. Она ведь согласилась на роль ангела-хранителя.

На следующее лето они снова провели часть каникул вместе. Небольшую – всего лишь один уикенд. Мэри опять выступала в качестве водителя. Вдвоем с ней Элиот часто вспоминал прошлое – первые приезды в Европу, работу в банке Ллойда.

В 1954 году он написал лишь одно значительное стихотворение: «The Cultivation of Christmas Trees». Название можно перевести как «Выращивание рождественских елок». Многие мотивы в нем напоминают другие стихотворения рождественского цикла, написанные в 1920-х. Критики в основном обратили внимание на некоторую вялость чувства…

Около 1955 года Мэри по просьбе Элиота не раз возила его по местам, связанным с TWL. По улицам лондонского Сити, мимо «его» банка, мимо пабов, мимо церкви Магна-мученика с ее удивительным алтарем. Они могли пересечь Темзу по Лондонскому или Тауэрскому мосту, могли поехать к Мургейту или прокатиться к Собачьему острову ниже по Темзе. Элиоту нравились районы Лондона, непохожие на фешенебельный Челси. В некоторых из этих мест Элиот когда-то жил с Вивьен.

Он продолжал заботиться о Хейуорде. По субботам он обычно вывозил его (в инвалидном кресле) посмотреть на любительские футбольные матчи в близлежащем парке[682].

Секретарше Валери он иногда помогал с отдыхом. Благодаря его знакомствам два года подряд она остановливалась у писательницы Маргарет Беренс в Ментоне. Отношения с ней оставались чисто рабочими. Она была очень эффективной секретаршей, отвечала за весь, порой сложный, рабочий график. Перепечатывала рукописи. Когда Элиот из-за болезни оставался дома, ездила к нему в Челси. Сотрудники издательства отмечали, что, в отличие от других секретарш, она всегда приходила на работу тщательно одетой и даже носила туфли на высоких каблуках. Элиот жаловался Мэри, что «не может разобраться», что она за человек – любая попытка узнать ее лучше ведет к тому, что она «закрывается, как устрица».

В 1955 году он вновь побывал в США – встречи с семьей, несколько деловых встреч, встреча с Паундом, выступления. В Гарварде он «несколько минут чувствовал себя звездой, как Фрэнк Синатра».

В остальном жизнь, казалось, шла своим чередом. Напрашивается добавить – приближаясь к закату.

В 1956 году Элиот начал работу над новой пьесой с первоначальным названием «Лечебный отдых» («Rest Cure»). В начале февраля он, однако, серьезно заболел – тяжелый бронхит сопровождался затруднениями в дыхании и проблемами с сердцем. Обычно Элиот принимал дигиталис. На этот раз этого оказалось мало, и он на 5 недель попал в больницу. В марте его выписали, но слабость оставалась.