Супчик от всех бед - Рената Вельш

— Упрекать я и сама себя могу, — проговорила мама. — Но то, что совершенно не имеет значения, чего я хочу, просто в голове не укладывается.

— А чего ты хочешь? — спросила Юлия.

У мамы задрожала нижняя губа. Она уставилась на Юлию, а потом вдруг резко отвернулась, вышла из кухни и громко захлопнула за собой дверь, а потом и дверь своей комнаты.

Юлия осталась стоять посреди кухни совершенно сбитая с толку.

Если бы Марсель был тут… Если бы бабушка была рядом…

Полчаса спустя мама подошла к ней с жалобным выражением лица.

— Прости, мне очень жаль.

Сколько раз она говорила это за последние дни? Действительно ли ей очень жаль?

Мама села рядом с Юлией и положила руку ей на плечо.

— То же самое сказал Марсель, он ждал меня в кафе. Но откуда, черт подери, мне знать, чего я хочу? Я даже вспомнить не могу, когда в последний раз меня кто-нибудь об этом спрашивал. А потом этот придурок еще сказал, что, может быть, так я снова научусь учиться, это вполне возможно, сообщил он, и я должна отнестись к ситуации как к шансу. Он вообще ничего не понял, и я не могла больше терпеть его идиотский оптимизм. И прогнала его. Точнее, сама развернулась и ушла.

Юлия молчала.

— Ну вот, ты снова меня упрекаешь! — пожаловалась мама.

— Я не сказала ни слова.

— Но как ты не сказала ни слова! — Посреди фразы мама начала всхлипывать. — Было бы смешно, если б не было так грустно! А знаешь, что самое странное? Я снова проголодалась!

Пока она рылась в шкафчиках и соображала, что еще можно приготовить, пришла бабушка.

Первым делом она спросила:

— Где Марсель?

И пришла в ужас, услышав, что мама его прогнала.

— У тебя наконец-то появился человек, на которого можно положиться, и что ты делаешь? Ты и правда неисправима.

— Ну давай, беги за ним! — закричала мама. — Раньше ты совсем иначе о нем говорила. Я больше не могу его выносить!

Бабушка с Юлией переглянулись. В первый раз за долгое время Юлия точно знала, что думает ее бабушка. Бабушка несколько раз кивнула, застегнула пальто и вышла.

Мама ошарашенно смотрела ей вслед, потом подбежала к окну, открыла его и высунулась наружу.

— Мама! — крикнула она. — Мама! Не вмешивайся! Вернись сейчас же!

Потом она повернулась к Юлии.

— Я ее даже не увидела. Так быстро она никогда в жизни не ходила.

«А вот сегодня — так быстро, — подумала Юлия. — И я даже знаю, куда она заторопилась. Откуда вообще у нее адрес?»

Прошло время, много времени. Повсюду в доме били часы. Юлия раньше и не подозревала, что в доме так много часов. Мама исчезла в своей комнате. Когда Юлия пошла посмотреть, как она там, то обнаружила ее на полу посреди кучи нижнего белья, свитеров и футболок.

— Ты же вроде хотела что-нибудь приготовить? — спросила Юлия и не получила ответа.

Вообще-то ей надо было делать уроки. Она открыла тетрадь, учебник, прочитала текст упражнения, не поняла ни слова, прочитала еще раз и снова ничего не поняла.

Наконец ключ лязгнул в замке.

Юлия и мама столкнулись в прихожей. Обе схватились за головы.

— Эй, вы, поосторожней! — воскликнула бабушка.

Мама обняла ее, тут же отпустила и обняла Марселя. Он похлопал ее по спине.

Бабушка отправилась на кухню.

— Вы же наверняка еще ничего не ели! Где, черт возьми, моя сумка? — Сумку она оставила около входной двери.

Голова у Юлии гудела.

— Я и не знала, что ты такая твердолобая, — сказала она маме, которая теперь стояла посреди прихожей, опустив руки.

— Про это, моя дорогая Юлия, я бы могла кое-что порассказать! — крикнула бабушка с кухни.

Мама заулыбалась.

— И ты уже много лет удивляешься, откуда у меня эта твердолобость. Уж точно не от тебя!

— Конечно, нет! — ответила бабушка.

Марсель подобрал кусочком хлеба остатки гуляша с картошкой. А после еды бабушка выгнала их с мамой с кухни.

— А ты принимайся за уроки, — сказала она Юлии, — посуда как раз обсохнет.

За мытьем посуды бабушка напевала себе под нос. Песня казалась Юлии какой-то знакомой, но о чем там поется, она понятия не имела. Закончили они с бабушкой одновременно: Юлия убирала свои школьные вещи, как раз когда бабушка стала складывать передник.

— Завтра я не приду, — сказала она. — Завтра день рождения у твоего деда, ему исполняется семьдесят, так что я поеду на Леопольдсберг.

— Почему ты про деда никогда не рассказываешь? — спросила Юлия и тут же поняла, что лучше было бы этого не спрашивать.

Бабушка разгладила передник, встряхнула его, сложила еще раз.

— Это всё было так давно. Он умер задолго до того, как ты появилась на свет.

Мама тоже почти никогда не говорила о своем отце. Юлия знала только, что он упал со строительных лесов и умер спустя несколько дней, что он был хорошим танцором и еще лучшим конькобежцем, что любил ходить в походы, а на день рождения всегда вместо торта просил ореховый штрудель.

— Ты его любила? — спросила Юлия.

— Конечно, — ответила бабушка. Она рассматривала свои руки. Юлия проследила за ее взглядом и впервые заметила, как много на этих руках коричневых пятен и синих вен. — Он был моим мужем. Я… — Бабушка отошла к окну. — Я стригла ему ногти на ногах, они были такие твердые и острые, что вечно дырявили носки. Он хотел снять маленький садик, вырастил из семечка яблоню, и она дала первые боковые побеги у нас на кухонном подоконнике.

— И где она сейчас? — спросила Юлия, когда пауза слишком затянулась.

— Засохла, — бабушка с хлопкÓм сложила руки. — Он всегда говорил, что я слишком много поливаю. А потом… Май в тот год, когда это случилось, был очень жаркий. Все три дня после несчастного случая я, конечно, провела с ним в больнице, а потом началась вся эта беготня… Это ж уму непостижимо, сколько всего приходится улаживать… Дерево жалко, конечно. Но где бы я его посадила? — Бабушка встала, поскребла ногтем черное пятнышко над плитой. — Ты всё такие вещи спрашиваешь… — сказала она через плечо. — Твоему дедушке пришлось бы по душе с тобой разговаривать. И мне бы он понравился стариком…

— А молодым не нравился?

Бабушка погрозила Юлии пальцем:

— Ну и дуреха же ты!

Она вышла в прихожую, громко попрощалась с мамой, не открывая двери. Из комнаты вышел Марсель и обнял бабушку.

— Ну, ну! — попыталась увернуться бабушка, но было видно, что она рада. Мама на прощание расцеловала бабушку в обе щеки.

Юлия стала обуваться.

— Куда это ты