Мальчик, птица и гробовщик - Матильда Вудс

на себя крышку гроба. – Закрой меня. Забей крышку гвоздями, как в прошлый раз.

– Здесь прятаться нельзя, – сказал Альберто. – Мэр обязательно заподозрит неладное, если его собственный гроб будет закрыт.

– Тогда сделаем другой. Вдвоем мы быстро управимся.

– Но все равно уже не успеем. Они придут за тобой сегодня ночью.

– Тогда я спрячусь где-нибудь еще. В одном из каминов или в шкафу, как во время игры. Я могу просидеть там весь день и всю ночь, если придется.

Альберто посмотрел на испуганное личико, выглядывающее из гроба; его сердце разрывалось от отчаяния.

– На этот раз спрятаться не получится, Тито.

– Что ты имеешь в виду?

– Он знает, что ты здесь. Тебя видели. Теперь твой отец в этом не сомневается: он не остановится, пока не найдет тебя. Раньше мистер Бонито прочесывал каждый город в поисках твоей матери. Теперь же он обшарит каждый закоулок, каждый камин и каждый гроб в этом городе и в этом доме, чтобы отыскать тебя.

– Но почему он не оставит меня в покое? – взвыл Тито из гроба.

– Потому что считает, что ты принадлежишь ему.

– Но это не так. Я сам себе хозяин. Сам по себе, как ты и говорил. Я не принадлежу ему и не хочу уезжать с ним. Я хочу остаться здесь, с тобой.

– Я тоже больше не могу здесь оставаться.

– О чем это ты?

– Они знают, что я укрывал чужого ребенка и лгал мэру. Мало кому это понравится.

– Но ты не делал ничего плохого. Это несправедливо. Что они с тобой сделают?

– Посадят за решетку.

– В тюрьму?

Альберто кивнул. Придя в отчаяние от подобной перспективы, он устало опустился на стул. Тито вылез из гроба мэра и сел рядом с гробовщиком.

– Не переживай, – попытался успокоить мальчик. – Я знаю, что делать. Я пойду к нему. Скажу, что все это время тайком прятался в твоем доме и воровал еду, когда тебя не было. Пусть думают, что ты ничего не знал. Тогда у тебя не будет неприятностей.

– О, Тито. Как благородно. Как самоотверженно. Но видеть, как ты возвращаешься к нему, еще хуже, чем провести остаток жизни в тюрьме.

– Лучше уж один я, чем мы оба.

– Нет, Тито, – твердо сказал Альберто. – Ты не вернешься к нему. Я обещал тебе это.

– Что же нам делать?

Альберто думал так долго, что солнце уже село за горизонт и по старому дому поползли темные тени.

– Мы сбежим, – наконец решил он.

– Снова? – Тито изменился в лице. – Мне надоело убегать.

– Очень жаль, Тито, – начал Альберто, – но это все, что приходит мне в го…

В этот момент в комнате наверху раздался громкий стук.

– Что это? – спросил мальчик.

Стук повторялся снова и снова.

– Наверное, это твой отец, – прошептал Альберто. – Нас обманули. Он солгал Энцо, чтобы сбить нас с толку. Мистер Бонито придет не ночью, а появится прямо сейчас. Он уже здесь.

Подарок Фиа

Хоть Альберто только что утверждал, что это бесполезно, он помог Тито забраться обратно в гроб мэра и закрыл крышку. Схватив доску, он направился к кухне.

Пока Альберто поднимался по ступенькам, стояла полная тишина, но когда он вышел на лестничную площадку, то услышал, что в комнате Тито кто-то скребется. Сжав доску и собрав все свое мужество, гробовщик распахнул дверь.

Альберто поднял руки вверх и уже собирался замахнуться, но не сделал этого. За дверью он обнаружил не мистера Бонито, а очень яркую и большую птицу, стоявшую посреди комнаты.

Услышав, как отворилась дверь, птица повернулась к Альберто. С кончика ее изогнутого клюва стекала остывшая слипшаяся каша.

– Фиа? – Альберто вошел в комнату и заглянул за дверь. Там никого не было. Он с облегчением рассмеялся. Грохот, который они слышали, произвел не мэр. Это Фиа приземлилась на подоконник. Она опрокинула миску с кашей, а затем с жадностью набросилась на нее.

Вспомнив, что Тито все еще прячется внизу, Альберто поспешил назад в мастерскую.

– Тито? – Он снял крышку гроба, и оттуда показалась маленькая головка. – Не бойся. Это не твой отец. Иди-ка взгляни. Посмотри, кто к нам прилетел.

При упоминании о полете Тито выскочил из гроба мэра и выбежал за дверь.

– Фиа! – закричал он, увидев птицу, стоявшую посреди комнаты. – Я знал, что ты вернешься. Знал, что ты никогда меня не бросишь.

Забыв про кашу, Фиа бросилась в объятия Тито. Теперь она была такая огромная, что своими крыльями перекрыла полкомнаты и смахнула вазу с цветами с каминной полки.

Когда Альберто увидел, как Тито сжимает Фиа в объятиях, то позабыл о грозившей им опасности. Но вот часы на башне пробили семь раз, и он вспомнил, кто еще должен скоро появиться.

Альберто подошел к окну и выглянул наружу. Он знал, что нужно бежать, но вот только куда? Ни один поезд не шел сегодня из Аллоры, а городские ворота будут наверняка окружены карабинерами. В отчаянии гробовщик перевел взгляд с башни на холме на кашу, разбрызганную по полу. Спустя несколько мгновений он заметил, что под самым большим комком лежит что-то красное.

Опустившись на колени, Альберто подобрал липкий комок и стер кашу рукавом. На его ладони поблескивал небольшой красный камушек. Это оказался цветок, который был сделан из рубинов.

Гробовщик охнул.

– Не может быть, – произнес он чуть слышно. Тито и Фиа на другом конце комнаты так бурно радовались встрече, что ничего не слышали. – Невозможно. Ведь это просто сказка.

Но потом Альберто подумал обо всех удивительных вещах, которые его окружали: о летающих рыбах, обитавших у берегов Аллоры, и о перепуганном мальчике, маленьком Тито, нашедшем укрытие в стенах его дома. И самым невозможным из всего этого был он сам, одинокий, унылый гробовщик, отыскавший новый смысл жизни. И тогда Альберто подумал, что возможно и это.

– Тито, – позвал он. – Я знаю, куда мы отправимся.

Мальчик перестал играть с Фиа и повернулся к Альберто.

– Куда же?

– На остров Изола.

– Но это же просто сказка?!

– Похоже, что нет. – Альберто показал ему цветок из рубинов. – Должно быть, Фиа летала именно туда. Она добралась до Изолы и вернулась с этим цветком в знак доказательства, так что мы тоже можем туда отправиться.

– Но нам нельзя плыть. Море чересчур опасное.

– Оно давно успокоилось, да и поезда на этот остров не ходят. Твой отец никогда нас там не найдет.

– Но как мы туда попадем?

– Вода спокойная, так что можно доплыть на лодке.

– Но у нас же нет