Мальчик, птица и гробовщик - Матильда Вудс

мы будем кормить своих детей? – сетовали женщины на улицах.

Только один-единственный человек во всей Аллоре, похоже, был очень рад такой перемене погоды.

– Тунец по одной серебряной монете за штуку! – выкрикивал глупый рыбак, поднимаясь от скалистого берега. Впервые за восемнадцать лет он поймал улов с помощью удочки и лески, а не ведра, как раньше. И также впервые за восемнадцать лет нашлись люди, которые были готовы купить у него рыбу.

Когда волны перестали с неистовой силой биться о скалы у берегов Аллоры, над городом повисла зловещая тишина, нарушаемая лишь пронзительными криками глупого рыбака, которые возвещали о том, что он поймал очередную рыбу. Тито старался вести себя тише, чем когда-либо, а Фиа, напротив, начала шуметь.

Через два дня после того, как море успокоилось, она села у окна в комнате Тито и принялась выкрикивать: «Творп! Творп! Творп!» Тито пытался утихомирить птицу, предлагал ей еду и успокаивающе поглаживал ее, но она продолжала кричать. На следующее утро, когда он раскрыл ставни, Фиа издала громкий крик и вылетела наружу. Несколько часов подряд она носилась над морем и ныряла в воду, а когда вернулась, то принесла им подарок.

– Смотри, Альберто, – прошептал Тито, вбегая в мастерскую. В его руках трепыхался огромный тунец.

– Вот это да, ты поймал тунца! – воскликнул Альберто. – Я за сорок лет не словил ни одного.

– Нет, – сказал Тито. – Это не я, а Фиа.

С этого дня птица стала каждое утро вылетать из окна Тито и возвращаться поздно вечером, неся в клюве очередную извивающуюся рыбину. Обычно она слетала вниз по лестнице, приземлялась в соленую лужицу на кухонном столе и преподносила Тито с Альберто их ужин.

С каждым полетом крылья Фиа все больше выпрямлялись и крепли. Она почти перестала носиться кругами, и иногда Тито клялся, что видел, как птица спокойно летит по прямой. Она улетала все дальше и дальше в море и однажды отправилась так далеко, что Тито потерял ее из виду. Вечером в тот день она не вернулась.

Телескоп Тито

Тито сидел возле окна в своей комнате и вглядывался в морскую даль. Он провел так уже две недели, ожидая возвращения Фиа, и даже сделал себе телескоп из бумаги. Тито узнал о нем из одной книги, по которой Альберто учил его читать. Но он оказался бесполезен. Птицы над морем не было.

Тишину нарушил негромкий стук в дверь. Тито обернулся, но лишь на мгновение. Он знал, что сейчас появится Альберто с каким-нибудь лакомством, которое принес, чтобы заставить его спуститься и поесть. Но это не сработает. И не важно, что там будет. Тито решил, что не проглотит ни кусочка, пока не вернется Фиа.

– Тито, – тихонько позвал Альберто из-за двери, – можно войти? Я принес тебе твой любимый шоколадный пудинг.

При слове «шоколадный» пустой желудок Тито заурчал и рот наполнился слюной. Но он не сдастся.

– Нет, спасибо, – сказал мальчик.

– Пожалуйста, Тито, – настаивал Альберто. – Ты должен хоть что-то поесть.

– Нет, – молвил Тито. – Я отказываюсь от еды.

Мальчик услышал, как звякнула миска, оставленная у двери добрым и заботливым гробовщиком, а потом раздались его удаляющиеся шаги. Он снова повернулся к морю и уставился на почти неподвижную воду. Волны больше не разбивались о скалы внизу, рыбы не выпрыгивали из моря и не шлепались на крыши. И ни одна разноцветная птица не парила над морем, не ныряла и не щебетала, возвращаясь к нему.

Мальчику очень хотелось позвать птицу: он мог бы докричаться до нее через море, моля ее вернуться. Мальчик знал, что, услышь Фиа его голос, она бы прилетела назад. Но Тито не мог звать ее. Ни в коем случае. Его бы тут же обнаружили и немедленно сообщили о нем отцу. Тот бы схватил его и насильно увез на север, и Тито бы уже никогда в жизни не увидел ни Альберто, ни Фиа.

Альберто поднялся по лестнице, ведущей в комнату Тито Бонито. Миска с шоколадным пудингом так и стояла у двери нетронутой. Он поднял ее и поставил новую тарелку.

– Тито? – Альберто легонько постучал по деревянной двери. – Тито, – снова позвал он, – я купил тебе кусок яблочного пирога Энцо.

Когда мальчик снова ничего не ответил, а он всегда говорил хоть что-то, Альберто забеспокоился. Он открыл дверь и вошел внутрь. Стул у окна пустовал, как и все три кровати.

– Тито? Где ты?

Альберто обыскал весь дом, словно они играли в прятки. Но когда он обшарил каждый уголок во всех комнатах, каждый кустик во дворе и заглянул во все гробы в своей мастерской, то понял, что произошло. Тито не прятался. Он сбежал.

Когда Альберто вышел на улицу, в городе не горело ни единого огонька. Вода внизу была настолько спокойной, что в ней даже отражались звезды, словно это были алмазные головки булавок, которые воткнули в кружево. За всю свою жизнь Альберто никогда не видел такого тихого моря.

Гробовщик подумал, что Тито совершенно незачем спускаться в город, но была по крайней мере одна причина, по которой мальчик мог пойти наверх.

Если дома внизу стояли в темноте, то кладбище Аллоры было хорошо освещено. При свете луны Альберто открыл ворота и оказался внутри. Он сразу направился к могиле мисс Бонито, уверенный, что Тито там, однако это было не так.

В панике Альберто отправился прочесывать кладбище. Только когда он начал поиски с другой стороны часовой башни, то заметил наконец одинокую маленькую фигурку, стоявшую на самой вершине Аллорского холма.

Петляя между могилами, Альберто поспешил к Тито. Мальчик стоял, крепко прижимая телескоп к глазу, и не опустил его, даже когда гробовщик заговорил.

– Тито? – прошипел гробовщик. – Что ты делаешь?

– Ищу.

– Кого?

– Фиа.

– Она слишком мала, отсюда ее не видно. Тем более в такой темноте. Нужно смотреть при свете солнца, а не луны. Пошли, Тито. Надо возвращаться домой, пока тебя никто не заметил.

– А как же Фиа? – Мальчик опустил телескоп и посмотрел на Альберто. Вокруг одного глаза у него отпечатался большой красный круг. – Где она? Фиа бы от меня не улетела. Никогда. Она любит меня. Как мама.

– Ох, Тито. В море небезопасно. Возможно… возможно… – несмотря на то что они находились на кладбище, Альберто не мог заставить себя говорить о смерти. – Возможно, она получила травму и сейчас кто-то ухаживает за ней, пока ей не станет лучше.

– Ты правда так думаешь? – Впервые за несколько недель