«Дочь Ивана Грозного» - Ирина Семеновна Левит

Портфель Георгий, не снявши черных кожаных перчаток, вскрыл какой-то штуковиной, похожей на толстую отвертку, – просто выломал кодовый замок. Вынул две папки, глянул в одну – там лежал текст пьесы «Дочь Ивана Грозного», отложил ее в сторону, достал вторую – там тоже был текст пьесы, только с различными пометками. Вот это и стал перебирать по листку. Довольно быстро воскликнул: «Ага!», аккуратно сложил лист и сунул себе во внутренний карман куртки. Затем спросил:

– Ты был, как я тебе говорил, только в прихожей и сразу прошел сюда? Никуда не ходил и не хватался за все подряд?

– Я профессионально запоминаю слова, – не без ехидства заметил Дима. – Зашел в прихожую, повесил куртку и сразу сел за стол. Даже в туалет и в ванную не заходил, хотя вообще-то привык мыть руки после улицы.

Георгий на ехидство не отреагировал, взял чашки с кофе и отправился в ванную, откуда раздался шум воды. Вернулся, тщательно вытирая чашки большой, явно принесенной с собой, салфеткой. Глянул на сервант, где сквозь стекло просвечивали еще две аналогичные чашки, поставил рядом вымытые и вытертые, протерев заодно и остальные. После чего принялся методично, почти по сантиметру орудовать салфеткой по всему, к чему даже теоретически мог прикоснуться Дима.

Это не просто удивило – в некотором смысле напугало. Зачем так тщательно уничтожать следы, если Кирилл прекрасно знает, что у него в гостях был Лиханов?

– Теперь отойди вон туда, – Георгий кивнул на проем между комнатой и прихожей.

Дима пожал плечами, но возражать не стал.

А потом произошло то, чего он никак не ожидал. Георгий взял с серванта здоровенную хрустальную вазу и со всей силой опустил ее толстым дном на голову Лепешкина. Раздался хруст, брызнула кровь, и Дима, который видел убийства только в кино, в ужасе вскрикнул. Причем так громко, что Георгий вздрогнул, и ваза, выскользнув из его рук, с грохотом упала на пол, рассыпавшись на множество мелких осколков.

– Идиот! – с тихой яростью отреагировал Георгий. Замер, прислушиваясь, прижал палец в перчатке к шее Лепешкина, после чего внимательно оглядел себя, затем обмершего от страха Диму, и скомандовал: – Иди в прихожую и аккуратно, чтобы не наступить на осколки. Ни к чему не прикасайся. На тебе крови нет, а кроссовки тщательно вымой. Понял?

Дима кивнул, прошептав:

– Зачем ты Кирилла?..

– Идиот, – повторил Георгий.

Глава 32

– Значит, Лиханов дал показания? – уточнил полковник Мирошниченко.

– Да, и вполне подробные, – подтвердила следователь Грознова. – И он действительно не убивал. Мы проверили одежду, в которой он был в вечер убийства. Там нет следов крови, хотя одежду не стирали и в химчистку, прежде всего кашемировый джемпер, не отдавали. А на одежде того, кто убил, хоть малость, но должна была остаться.

– И как на это отреагировал Шишков?

– Очную ставку я не стала пока устраивать, просто дала почитать. И отреагировал на зависть. Не нашу, конечно. Выдержка у мужика отменная, ничего не скажешь. Факт знакомства и хороших отношений с Лихановым не отрицает. То, что Гонтарев одолжил Лиханову деньги, тоже не отрицает, расписка имеется. Вот только одолжил якобы не под конкретную квартиру, а в принципе. Ну а все, что касается Лепешкина, особенно того вечера, отрицает полностью, причем с праведным гневом. Артист не хуже самого Лиханова. Ну и адвокат соответствующий – Гонтарев не поскупился. Упирает на то, что у нас есть только слово Лиханова против слова Шишкова, а реальных доказательств нет. Зато у Шишкова имеется алиби.

– И насколько убедительное?

– Ну-у… В предусмотрительности не откажешь. В тот вечер Шишков в районе восьми приехал к матери с ночевкой. Не часто, но периодически он это делает. На доме камер нет, но есть на платной автостоянке рядом. Все подтверждается: машина Шишкова стояла всю ночь, уехала в восемь утра. В десять вечера Шишков заходил к соседке, просил завтра заглянуть к матери, что-то у нее опять давление подскочило. Соседка подтвердила, причем со словами: какой Георгий заботливый сын, регулярно просит ее присматривать за матерью, поскольку сам вечно занят.

– Мать, естественно, тоже подтверждает алиби?

– Естественно. Правда, есть деталь. С ней общался Дорогин, и мать сказала, что очень рано встает, не позже шести утра. Тогда Роман уточнил: когда же она спать ложится? Та сказала, что тоже рано, в десять вечера, у нее расписание. А если учесть, что от дома матери до актерского дома по прямой быстрым шагом минут пятнадцать, то Шишков вполне мог отметиться у соседки, пожелать матери спокойной ночи и отправиться пешком к Лиханову с Лепешкиным. Не исключено, для надежности заботливый сын подсыпал дорогой маме малость снотворного. Но именно малость. Потому как где-то в три часа ночи она вставала в туалет, а в комнате Георгия горел свет. Она заглянула, спросила, чего ж не ложится, а тот, сидя в банном халате, ответил, дескать, работает. И действительно что-то писал. Ну и телефон, разумеется, фиксировался в одном месте.

– А обыск в квартире самого Шишкова что-нибудь дал? – выразил надежду Мирошниченко.

– Ничего. И от одежды, и от обуви, и от перчаток он безвозвратно избавился. А в банном халате сидел, потому как тщательно вымылся.

– То есть никаких зацепок? – мрачно спросил полковник.

– Зацепка, правда чисто гипотетическая, есть. По идее, Шишков должен был вернуться и лечь спать. Ну хотя бы для того, чтобы, в случае чего, не привлекать внимания матери. А он над чем-то работал… Вопрос: какие такие срочные дела у него возникли?

– Ну и?..

– Мне надо встретиться с Гонтаревым. Если моя догадка верна, то у нас все аккуратненько ляжет в коробочку.

 * * *

При появлении следователя Грозновой Виктор Иннокентьевич, отринув элементарную вежливость, даже не привстал из-за стола. Правда, глянул на Веру с мимолетным любопытством, решив, вероятно, что дама неожиданно молода и симпатична, однако же все равно не заслуживает любезности. Кивнул на стул около приставного столика и сказал:

– Вы сообщили, что наша беседа носит неофициальный характер, а потому я не стал приглашать адвоката.

– Совершенно верно, – подтвердила Грознова. – В противном случае я не стала бы приходить к вам в кабинет, а вызвала бы вас в свой кабинет для допроса.

– Ну в таком случае хочу сразу заявить, – решительно заговорил Гонтарев, – что адвокат полностью держит меня в курсе. Все, что утворил Георгий в отношении это парня… Хвостова, кажется… совершеннейшая глупость, со стороны Георгия, разумеется, но, к счастью, все обошлось, хотя самому Георгию поранили руку. Однако никаких жалоб