Звезда паладина, или Седьмой крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

– Граф в битве при Тайллебуре с нашим королем участвовал против мятежных баронов, его Людовик лично в рыцари посвятил! Граф одним из первых принял крест, когда узнал о начале похода. И вот каков конец! Не увидел он Святой земли и Божьей благодати.

С тревогой отправился Бертран в другой лагерь, там, по словам Жако, был барон де Фрей и, может быть, мог находиться Анжольра. Не сказать, чтобы он очень переживал за барона де Фрея, он по-прежнему не простил ему ситуацию с Катрин, но все же он был его сюзерен и друг отца.

Обогнув город, они увидели стан крестоносцев. В отличие от первого, он был более оживленным. Но вблизи стало понятно, что и здесь свирепствует болезнь – тела умерших отвозили за лагерь на телегах, торчали кресты на свежевырытых могилах, насчитывавших уже не менее полусотни, новые могилы активно копались. Несколько торговцев кружили неподалеку, опасаясь подъезжать близко к рядам палаток и шатров.

Бертран, направляемый Жако, без колебаний поехал в лагерь. Им навстречу выбежал мужчина с всклокоченной бородой и седыми волосами.

– Вы не лекари? – в отчаянии крикнул он. – Мой сеньор совсем плох!

Бертран с прискорбием сообщил, что он не имеет отношения к врачеванию. Человек стал яростно чесать в волосах, не зная, что ему делать.

Во многих палатках кашляли. Где-то сильно, надрывно, словно маленькое землетрясение, где-то чуть-чуть, перемежая кашель с разговором. Среди палаток жгли костры, и люди сидели вокруг них, греясь, хотя январский день на Кипре довольно теплый. Людей сотрясал озноб, и, даже тесно сидя вокруг костра, они никак не могли согреться. Бертран видел, что в некоторых палатках из слегка откинутого полога торчат ноги, и мухи уже облюбовали пространство за пологом. Однако было много и тех, кто вел себя совершенно спокойно и внешне был абсолютно здоров – они ели, пили вино, играли в кости, смеялись, толкались, чистили оружие, храпели, слышались веселые женские голоса и стоны из палаток.

Жако по памяти нашел место, где расположился барон де Фрей. Но теперь вокруг его шатра все изменилось – палатки рыцарей барона исчезли, валялся мусор. Конь, привязанный к вкопанной жерди, стоял понурый и, судя по всему, его давно не кормили.

Бертран отдал Жако походную сумку, в которой было несколько горстей овса, и велел накормить лошадь барона, а сам спешился и вошел в шатер.

Тяжелый, спертый запах пота, мочи, грязной одежды ударил ему в нос. В шатре стоял полумрак. Кто-то завозился и поднялся с большого сундука.

– Кто здесь? – тихо спросил человек.

– Это я, Бертран д'Атталь!

– О, мальчик мой! – Бертран различил слабый, тусклый голос капеллана Филиппа. – А я уж думал, ты тоже заболел и умер. Хвала Господу, что ты жив! Ты лучше выйди на воздух, не надо тебе тут быть.

Бертран вышел из шатра, за ним, волоча ноги, появился священник. Отец Филипп страшно исхудал, волосы и лицо заросли грязью.

– Не будет ли у тебя, Бертран, чего поесть?

– Жако, посмотри в седельной сумке, там, кажется, оставалось немного вяленого мяса.

– Мясо – это хорошо, – со слабой улыбкой произнес отец Филипп, и Бертран увидел, что несколько зубов у священника выпали. – Еще бы воды свежей, у нас только тухлая.

– Да, да, конечно. Жако, спасибо, что принес мясо, тащи флягу с водой.

Капеллан Филипп отправил в рот один кусочек мяса и жадно смотрел на остальные два, но завернул их в тряпицу, где они лежали. Он медленно пережевывал мясо, рассасывал его, наслаждался.

– Рассказывай, отче, что здесь у вас происходит? Где все люди барона? Где сам Тибо де Фрей, наконец?

– Барон-то? А ты и не заметил, Бертран? Он как раз у входа лежит.

– Там тряпье какое-то вроде бы!

– А барон вот под грудой тряпья. Худо ему. Озноб сильный бьет, лихорадка уже месяц его донимает, весь исхудал, и жив и не жив, и спит и не спит. Бредит иногда, дочку зовет и сына. Я его к выходу немного вчера подтянул – может, думаю, от воздуха ему получше станет.

– Пей, отче, пей, вода свежая! Да ты еще пей, не стесняйся.

– Нет, Бертран, я воду и мясо барону сейчас отнесу.

Отец Филипп глянул за полог и сразу вернулся обратно.

– Спит вроде бы. Я его попозже покормлю. Спасибо тебе, Бертран, мальчик мой, за твою доброту. Мы ведь с голоду помираем, думал, день, ну два – и Богу душу отдадим с бароном.

– Садись, отче, тебе надо отдыхать, не стоять. Да расскажи все толком!

– Да что тут рассказывать! Хорошо, что ты в замке смог остаться – там сытно и спокойно, заразы нет. А мы тут… У нашего сеньора же денег было достаточно для похода. Да тут эта праздная жизнь много месяцев – вино, вино, еда получше, игры азартные с другими сеньорами от скуки. Вот и стали таять денежки. Сначала мы съели все наши запасы солонины, своего вина, потом барон стал урезать нам еду. Четыре раза он да рыцари ели, я и слуги по два, а то и по одному. Время шло – сеньор осознал проблему и стал хуже кормить и рыцарей, а они давай возмущаться. Денег-то они уж от него давно не получали. Сначала грозились покинуть его, сеньор гневался, дрался. А потом сначала один рыцарь ушел, потом другой. Рыцари со своими слугами уходили. Не знаю, кто куда. Слышал, что хотели обратно домой уплыть, да откуда у них самих деньги на наем корабля? Однажды барон сунулся в сундук проверить, сколько осталось серебра, а оказалось – сундук открыт и все деньги украдены. Никто не признавался в краже. А следующим утром все оставшиеся рыцари барона ушли – думаю, они и украли, чтобы корабль нанять. Нас осталось двенадцать человек – барон, я и слуги. И вроде бы барону даже удалось перстень драгоценный продать и деньги выручить, да тут хворь эта откуда ни возьмись! У нас один за другим все стали кашлять – в одной палатке скученно жили. Я с бароном жил, долго держался здоровым – за конем присматривал, водил его попастись, покупал еду, стирал, да все делал, так как слуги, ослабленные голодом, стали умирать один за другим. Я их и за лагерь оттаскивал – там стали рыть братские могилы для простолюдинов. Сам заболел и барона заразил. Сначала еще силы были какую-то еду приносить, готовить, за бароном ухаживать, а потом сам долго тяжелым лежал, под себя ходил, прости, Бертран. Очнулся – еды нет, вода тухлая