Баллада о Дарси и Расселле - Морган Мэтсон

туда приехал. Не захотел возвращаться с ним вместе, просто взял рюкзак и сел в автобус.

– У меня та же история! Роми, девчонка, с которой я приехала, рванула в Палм-Спрингс с какой-то компанией «еще потусить».

Расселл скривился, примерно так же, как и я, когда Роми мне об этом сообщила. Я рассмеялась. Обалдеть – мы тут оказались по одной причине. Похоже, это не просто совпадение. Может, знак?

«Безусловно знак!» – подтвердила Кэти.

«Знак чего? – скептически уточнила Диди. – Может, Обгоревшего тоже приятель бросил. Чего ж ты с ним не пообщаешься?»

«Наплюй на нее, – посоветовала Кэти. – Это явно что-то значит. Не сомневаюсь».

– Я тебе очень сочувствую!

Расселл сделал вдох, вроде как собираясь что-то ответить, потом выдохнул и просто улыбнулся.

– Да ладно, – сказал он, поймав мой взгляд и удерживая его. – Если честно, сейчас я ему за это даже благодарен.

Щеки мне обдало жаром, но я заставила себя не смотреть в пол.

– Я тоже, – выдала я и только потом сообразила, что говорю чушь. – В смысле, я благодарна своей спутнице. С фестиваля… которая сбежала… – Я умолкла. – Ладно, проехали. Идем?

Он кивнул, подошел к выходу, открыл дверь.

– После тебя.

Я попыталась устоять на ногах – Диди любила порассуждать о том, какое впечатление на девчонок производят элементарные признаки хорошего воспитания, – а еще не могла не заметить, какие у него красивые руки: бицепсы, предплечья, крупные ладони. Я на миг оглянулась: вещи мои лежат под скамейкой, лысый мужик по-прежнему храпит, парочка смотрит фильм. Девушка глянула на меня, явно желая сказать: «Давай, действуй!» – и я улыбнулась в ответ.

Попыталась остановить мгновение, сделать мысленный снимок для потомков. Потому что я не сомневалась: именно сейчас оно и начинается. Джесс и Селин вместе выходят из поезда, Тони и Мария ныряют под трибуну, Джек и Роза прогуливаются по палубе. Тот самый миг, когда меняется абсолютно все.

Я вздохнула. А потом шагнула вперед, за порог автовокзала, в предвечернюю Неваду, готовая к началу нашего сюжета.

Глава 3

Воскресенье

17:05

Снаружи было тепло, но уже не жарко. Да, август, Невада, но мы сильно продвинулись к северу, зной пустыни сюда не доходил – на фестивале днем было тепло, а вот по ночам резко холодало. Как только солнце закатывалось, температура тут же падала – к счастью, Роми привезла теплые спальники, но я все равно обе ночи спала в лонгсливе.

– Да уж, – сказал Расселл, поворачиваясь кругом. – Ого.

Я тоже начала озираться. И увидела – с шоссе этого было не разглядеть, – что Джесс расположен в долине или котловине. С трех сторон нас окружали горы. На них тут и там росли зеленые деревья, глядя на которые легко было представить, что уже совсем скоро пики побелеют, покроются снегом. На фестивале мы тоже видели горы вдалеке – но не так отчетливо.

Природа была обалденно красивая, а вот окрестности автовокзала – наоборот. Мы стояли в конце асфальтированной улицы, за ограждением проходило шоссе, по нему мчались машины. У вокзала имелась парковка, где росло несколько корявых деревьев, посаженных в качестве разделителей между рядами. Напротив находилась заправка, и на миг во мне вспыхнула надежда, что мы сейчас купим там зарядник, но тут я заметила, что колонки заросли травой, а витрины магазинчика заколочены досками. Заправку явно давно закрыли.

– Что думаешь?

Я повернулась и увидела, что Расселл подошел к бурому указателю с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ДЖЕСС, ШТАТ НЕВАДА!» И ниже, буквами помельче: «ГЕОЛОГИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ! ИСТОРИЧЕСКИЙ ЦЕНТР!»

– Мне кажется, это писал большой любитель восклицательных знаков, – заметила я.

– Лично я за восклицательные знаки на указателях. Возрадуйтесь – впереди однополосное движение! Съезд справа!

Я рассмеялась. Стрелка указывала влево, на пыльную заасфальтированную дорогу между автовокзалом и заправкой; шоссе оставалось позади.

– Пошли посмотрим. Лично я никогда не бывала в геологическом музее.

– Я тоже.

Мы вместе зашагали по дороге. Рядом с автовокзалом был тротуар, но он быстро сошел на нет, осталась только проезжая часть с желтой разделительной полосой, которая местами стерлась. Вокруг никого не было видно, а поскольку последние три дня я провела в толпе, какой отродясь не видела, меня это повергло в легкий шок.

Я искоса посмотрела на Расселла. Вдруг захотелось очень многое ему сказать – о многом спросить, а я даже не знала, с чего начать. Он тоже посмотрел на меня, чуть вздернув одну бровь, оставалось лишь гадать, думает ли он о том же.

– Короче.

– Короче, – откликнулся он с улыбкой.

Я лихорадочно придумывала, что сказать дальше. Хотелось уже добраться до точки, где можно закончить вежливый обмен репликами и поговорить о…

И тут я с ужасом осознала, что не знаю, как это работает. Во всех известных мне фильмах разговоры после знакомства были опущены. Монтажная склейка, звучит какая-нибудь попса, а после склейки все уже по уши друг в друга влюбились.

Мы на каждом шагу поднимали столбы пыли, я посмотрела на белые кеды Расселла.

– Я переживаю за твои кроссы.

– Мои кроссы?

– В смысле, они же запачкаются!

Пока они были белоснежными, и шнурки тоже. Как ему удалось не изгваздать их на фестивале? Все мои вещи, как мне казалось, покрылись тонким слоем пыли.

– Ну и ладно. Привезу домой сувенир из исторического города Джесса в Неваде.

– И все же. – Я покачала головой. – Не тот сегодня день, чтобы носить «конверсы».

Расселл посмотрел на меня и усмехнулся:

– Забавный факт! Так ты…

– Погоди – ты правда сказал «забавный факт»?

Он покраснел, чему я, честно говоря, обрадовалась. Выходит, я тут не единственная, кто умеет смущаться и краснеть. Он вдруг стал менее неприступным – не просто парнем с безупречными зубами и кроссами, у которого все в полном порядке. Этот парень говорит «забавный факт», а уши у него сейчас ярко-красные.

– Гм. Ну, может. Неважно.

– Не, все в порядке. Даже мило.

Я в ту же секунду засомневалась, стоило ли говорить это. Я типа как озвучила то, что обычно оставляют при себе, признала, почему именно мы идем куда-то вместе под предлогом, что нам нужен зарядник. Точнее, это я иду с ним вместе под этим предлогом. А еще очень надеюсь, что и я ему понравлюсь тоже. Ведь понравлюсь? Иначе зачем встречаться со мной взглядом и придерживать дверь?

Более того – от него исходили такие флюиды. Мне казалось, что он так же отчетливо, как и я, ощущает разделяющее нас расстояние, чувствует, как оно то увеличивается, то сокращается. А я вдруг начала думать о собственных руках, о том, как они близко от его рук – можно соприкоснуться, даже не вытягивая их во всю длину. Вряд ли бы мой желудок так вот прыгал то вверх, то вниз – будто на незримых американских горках, – если бы он так же не прыгал и у Расселла.

Он покачал головой:

– Мои друзья вечно надо мной из-за них ржут.

Я, не удержавшись, хихикнула:

– Из-за фактов?

– Да! Вот так вот. Ржут. На самом деле Дылда Бен…

– Как-как, Дылда Бен? Получается, есть еще и Коротыш Бен? Или как минимум Средний Бен.

Расселл рассмеялся, потом набрал полную грудь воздуха, словно рассказ обещал быть долгим.

– Ну да, Бена два. Мы все втроем дружим с пятого класса. И, когда мы были помладше, Дылда Бен действительно был дылдой.

– Ну, надеюсь. А то на фиг ему такое прозвище.

– Ты запомни. Это важная деталь. Короче, так мы и жили. Расселл и Бены…

– Отличное название для музыкальной группы.

– Но в восьмом классе Мелкий Бен вдруг здорово рванул в росте. Теперь он из нас троих самых длинный. На десять сантиметров выше Дылды Бена. Но это ж еще не повод давать людям новые прозвища. Дылда Бен – он и есть Дылда Бен.

– И что потом?

– Ну, мы решили, пусть все остается как есть. Даже если дылда у нас теперь самый маленький.

– А второго можно назвать Дылда XL.

Расселл расхохотался, как будто я его удивила.

– Ну ты даешь, – сказал он, тряся головой и все улыбаясь; сбросил с плеч рюкзак, расстегнул, вытащил телефон, разблокировал экран. – Классно придумала. Нужно им рассказать…

– У тебя