Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

— А злишься-то чего так? — воронёнок склонил голову набок.

— А ты бы не злился? Представь, мне теперь всю защиту придётся заново перепроходить. Кто ж знал, что у этого остолопа тоже есть зеркало?

— Не др-рейфь, пр-ройдёшь.

— Да куда я денусь? — Лис коснулся зеркальной поверхности не только руками, но и лбом — почему-то казалось, что так надёжнее. И надо не забыть сделать так, чтобы слышно было не в обе стороны, а то Вертопляс язык в клюве держать не умеет, непременно раскаркается.

Второй раз проходить сеть оказалось сложнее: рисунок изменился. Ну, Лада, сильна! Очень хотелось остановиться, чтобы полюбоваться на завораживающее хитросплетение чар, но тогда бы он точно попался. Может, на то и был расчёт?

— Уф, готово, — Лис отлепился от зеркала. — Добро пожаловать в Дивье царство. Посмотрим, что тут у нас…

Он уселся в кресло, откинул назад длинные волосы, чтобы не мешались, положил ногу на ногу. Воронёнок примостился рядом на подлокотнике. А в зеркале проступили знакомые лица.

— Эй, это же дети, — скривился Лис. — Что они делают в царском кабинете?

— Навер-рняка бедокур-рят!

Старый знакомец Радосвет и его белобрысый приятель — хозяин симаргла, из-за которого Вертопляс чуть не лишился хвоста, — увлечённо копались в какой-то книге. На головах у обоих были вязаные шапки, а одёжа… про такой видок говорят «из-под пятницы суббота торчит». Видать, холодно было во дворце.

— Здесь ничего нет, — сказал второй мальчишка. Мир. Вроде его так называли?

— Поищи получше!

— Сам поищи!

— Я не могу. Я отцу слово дал, что больше не загляну в его книгу заклинаний. А ты ничего такого не давал, значит, тебе можно.

— Но, клянусь, тут нет ничего про разбитые окна.

Царевич скривился от досады:

— Эх, значит, придётся признаваться. Опять выпорют меня.

— Хочешь, скажу, что я виноват? Я же рядом стоял и тебя не остановил, — предложил Мир. — Гостя простят.

— А от мамки тебе потом не влетит?

Юный спаситель нарочито беспечно пожал плечами. Надо же, какое великодушие. Не ответил прямо, промолчал — а ведь дивьи очень гордятся тем, что никогда не врут, и детей своих так воспитывают. Тут и дураку ясно, что влетит, ещё как. Но Радосвет ничего не заподозрил. А может, просто не желал замечать очевидное?

— Вот спасибо, дружище! Эх, когда уже лето опять вернётся? Твои не говорили?

— «Постараемся поскорее», — фыркнул Мир, передразнивая кого-то из взрослых. — Ничего они не скажут. Будто ты их не знаешь.

— Как думаешь, а всё-таки будет война?

— Непременно будет.

— Почему ты так уверен? — царевич хмурился, а его друг пожал плечами.

— Вьюжка сказал. Говорит, люди всегда воюют. Эх, скорей бы вырасти. Мы с тобой тогда вместе пойдём сражаться, подвиги ратные совершать и побеждать навьих чудищ! А Радмилу не возьмём, она вредная.

— Старшие сёстры — сущее зло, — согласился Радосвет. — Кто их только придумал?!

— Угу…

— Скажи, Мир, — взгляд царевича вдруг стал мечтательным. — А ты не хотел бы хоть одним глазком взглянуть на Дивнозёрье — чудесный край, где живут смертные? Мне Ванюша рассказывал, что там молоко не из реки берут, представляешь. Есть такие животные — коровы, и вот их доят. И вкус у этого молока другой совсем, не такой, как у нашего. Я бы хотел попробовать…

— Попробуешь теперь, как же! Вязовые дупла по всему царству закрылись.

— Мой отец и твоя мать непременно найдут способ, как их открыть.

Мир покачал белобрысой головой:

— Мама говорит, это надолго. Возможно — навсегда. Кто-то очень не хотел, чтобы твоего Ванюшу-предателя споймали.

— Он богатырь. Разве богатырь может быть предателем?

— А кто яблоко украл? Ворону-вещунью подослал ещё. Говорю тебе, это навий след.

— Ты просто за папкой своим повторяешь, ему везде навьи следы мерещатся. А вещуньи по всему миру летают.

— Да, но гнездуются-то в Нави.

Тут скрипнула дверь. Мальчишки вздрогнули. Царевич попытался заслонить книгу заклинаний собой, но Мир ловко спихнул её под стол.

— Что это вы здесь делаете, малышня? — Зеркало показало старого знакомца, чародея Весьмира. Тот по-прежнему выглядел бродяга бродягой, только осунулся и оброс щетиной. Среди богатого убранства царских палат он смотрелся неуместно: словно воришка какой.

«Весьмир теперь — враг, — напомнил себе Лис. — Он помогает царю Ратибору». И всё-таки он был рад видеть, что чародей жив-здоров.

— Мы не малышня, — обиделся Мир. Радосвет дёрнул его за рукав, мол, не спорь.

— Когда перестанете чужие книжки без спросу брать, тогда, может, и заслужите звание отроков. А пока — малышня. Ещё скажите, что больше не будете.

Судя по тому, как царевич открыл и тут же закрыл рот, именно это он и собирался сказать. Его приятель насупился:

— Вообще-то будем. Потому что правду знать хотим. А вы, взрослые, всё скрываете.

Весьмира, похоже, восхитил этот ответ:

— Ого! Ну ты даёшь, парень. Дивьи люди, конечно, не лгут, но кто ж тебя вот так в лоб говорить учил?

— Отец. А что?

— Нелегко тебе будет в жизни, — вздохнул чародей. — Но, знаешь, не растеряй с годами это умение… как тебя звать?

— Яромир, — мальчишка всё ещё хмурился, ожидая подвоха.

— А, сынок Лады и Истимира? Тогда всё понятно. А теперь проваливайте оба. С минуты на минуту царь вернётся.

— А книга?

— Я положу на место. Бегом!

Когда мальчишки скрылись из виду, Весьмир понял фолиант и зашелестел страницами.

— Так-так-так…

Но досмотреть ему не дали. Снаружи послышались шаги, и чародей, вместо того чтобы поставить книгу на полку, беззастенчиво сложил её в перемётную суму, с которой никогда не