Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт

тихо, я потолкую с адвокатом и приму все возможные меры. В худшем случае, если ристакраты нас одолеют здесь тебя всегда ждут старый друг и крыша над головой а так же доля в бакалейной торговле когда подрастешь.

Искрене твой,

Сайлас Хоббс».

– Ну что ж, – сказал мистер Хоббс, – пускай даже его не сделают графом, с нами он не пропадет.

– Верно! – согласился Дик. – Уж мы-то от него не отвернемся. Чтоб мне сквозь землю провалиться, если я этого мальца в беде брошу.

На следующее утро Дик порядочно удивил одного из своих клиентов. То был молодой адвокат, едва открывший практику, – нищий, как всякий начинающий адвокат, но смышленый и энергичный, одаренный и острым умом, и добрым нравом. Его скромная обшарпанная контора располагалась неподалеку от угла, на котором трудился Дик, и каждое утро тот начищал ему ботинки – те частенько оказывались худоваты, но у молодого человека всегда находилось для Дика доброе слово или шутка.

Этим утром, опустив ногу на подставку, он развернул иллюстрированную газету – новомодное авантюрное издание с фотографиями знаменитых людей и всякой интересной всячины. Когда второй ботинок был начищен, он как раз закончил их просматривать и протянул газету Дику.

– Вот тебе, Дик, – сказал он, – полистаешь, когда пойдешь в «Дельмоникоc» завтракать. Там есть картинка с английским замком и снохой английского графа. Девушка красивая – вон, глянь, сколько волос, – вот только, кажется, какой-то скандал учинила. Хочешь все узнать про дворян и аристократов, так можешь начать с высокопочтенного графа Доринкорта и леди Фаунтлерой. Эй! Слушай, да что это с тобой такое?

Иллюстрации, о которых он говорил, были расположены на передовице газеты, и Дик уставился на одну из них круглыми глазами, разинув рот. Его худощавое лицо сделалось почти вовсе белым от волнения.

– Что стряслось, Дик? – спросил молодой человек. – Отчего ты так застыл?

У Дика и вправду был такой вид, словно случилось нечто совершенно потрясающее. Он указал на иллюстрацию, подписанную: «Мать претендента на титул (леди Фаунтлерой)». Выше была изображена привлекательная женщина с большими глазами и тяжелыми косами, уложенными вокруг головы.

– Это она! – сказал Дик. – Чтоб меня, да я ее знаю лучше, чем вас!

Молодой адвокат рассмеялся.

– Где же ты с ней познакомился, Дик? – спросил он. – В Ньюпорте? Или когда в прошлый раз в Париж катался?

Но Дику некогда было даже улыбнуться. Он принялся собирать свои щетки и остальной скарб с таким видом, будто у него появилось неотложное дело и работе придется подождать.

– Неважно, – сказал он. – Но я ее знаю! Все, на сегодня сворачиваемся.

Не прошло и пяти минут, как он уже несся по улицам в сторону бакалеи мистера Хоббса. Тот едва поверил собственным глазам, когда поднял взгляд от прилавка и увидел на пороге Дика с газетой в руке. Дик совсем запыхался от бега – так запыхался, что едва мог говорить и, ввалившись в лавку, просто хлопнул газету на прилавок.

– Ну и дела! – воскликнул мистер Хоббс. – Здравствуй! Что это у тебя?

–Поглядите!– пропыхтел Дик.– Поглядите на эту женщину! Вот тут! Вовсе она не ристакратка, ни шиша подобного!– Он презрительно нахмурился.– Жена лорда, еще чего! Пускай меня хоть режут, но это Минна! Минна! Я ее где угодно узнаю, и Бен тоже. Сами у него спросите.

Мистер Хоббс рухнул на стул.

– Я знал, что они все подстроили, – сказал он. – Знал! И потому только, что он американец!

–Подстроили!– с отвращением воскликнул Дик.– Это она подстроила, она самая. Она вечно что-нибудь такое замышляла. И вот что мне в голову пришло, как только я ее увидел. В одной из тех газет, что мы с вами читали, было про то, что у мальчика шрам на подбородке. Осталось сложить два и два – ее и этот самый шрам! Да этот ее малец такой же лорд, как я! Это ж Бенов сынок – а поранила его она, когда тарелкой в меня запустила.

Профессор Дик Типтон всегда был смекалистым пареньком, а необходимость зарабатывать на хлеб на улицах большого города сделала его еще смекалистей. Он научился глядеть в оба глаза и держать ухо востро, и нужно признаться, что эти волнительные и радостные минуты доставили ему несказанное удовольствие. Если бы только маленький лорд Фаунтлерой мог заглянуть тем утром в лавку, он бы, несомненно, заинтересовался, даже если бы там составляли план спасения какого-то другого мальчика, а не его самого.

Мистер Хоббс почти совсем растерялся от навалившейся на них огромной ответственности, а Дик был воодушевлен и полон энтузиазма. Он стал сочинять письмо Бену, вырезал заметку из газеты и вложил в конверт, а мистер Хоббс принялся еще за два послания: одно адресовал Седрику, а другое – самому графу. В разгар написания писем Дику в голову пришла новая мысль.

– Слушайте, – сказал он, – да ведь тот малый, что мне газету отдал, адвокант. Давайте у него спросим, как ловчей поступить. Адвоканты в этом смекают.

Бакалейщик был несказанно впечатлен этим предложением и деловой хваткой Дика.

– Верно! – согласился он. – Тут адвокат как раз пригодится. – И, оставив лавку под присмотром помощника, он торопливо натянул пальто и вместе с Диком отправился в контору в центре города, где они пересказали всю эту романтическую историю мистеру Гаррисону, немало изумив последнего.

Если бы адвокат не был молод и энергичен и не страдал от безделья, возможно, их рассказ не вызвал бы у него с первой минуты особенно живого интереса, поскольку звучал он уж очень дико и странно; но так вышло, что ему страсть как хотелось найти себе занятие, к тому же он лично знал Дика, а тому повезло выбрать для объяснения самые искренние и пронзительные слова.

– Вот что, – добавил мистер Хоббс, – вы скажите, сколько берете в час, и займитесь этим делом хорошенько, а расходы покрою я – Сайлас Хоббс, владелец лавки «Овощи и изысканные бакалейные товары» на углу Бланк-стрит.

– Что ж, – сказал мистер Гаррисон, – если у нас все получится, это изменит не одну жизнь – причем мою почти так же круто, как лорда Фаунтлероя. Так или иначе, вреда не будет, если мы кое-что разнюхаем. Судя по всему, в биографии ребенка имеются белые пятна. Эта женщина сделала несколько противоречивых заявлений о его возрасте, и это вызывает подозрения. Первым делом следует написать брату Дика и поверенному графа Доринкорта.

И в самом деле, еще до захода солнца в двух разных направлениях отправились два письма – одно отчалило из Нью-Йорка в Англию на почтовом пароходе, а другое уехало поездом,