Одинокий огонек - Янь Цзин

строфы непостижимых стихов.

Чэн Ю все еще стоял лицом к лицу с Энсоном Вудом. Теперь между ними не было той напряженности, которую я ожидала. Вместо этого… витала атмосфера сожаления и взаимного уважения.

Энсон Вуд на мгновение посерьезнел, но затем снова весело поднял голову и улыбнулся. Эта улыбка не была такой мрачной и темной, как я себе представляла, напротив, она была полна весеннего освобождения и силы.

– Хэй, Чэн, когда ты почувствуешь источник своей истинной силы, приходи ко мне! Давай вместе посмотрим, какая мощь живет в твоем и в моем сердце. Мы можем вместе формировать ДНК человеческой души! Давай попробуем осуществить эту мечту, что скажешь?

Чэн Ю все так же спокойно покачал головой:

– Спасибо, господин Вуд. Я никогда не смогу стать таким, как вы.

Взгляд наставника был твердым, словно он прощался навсегда. Машинально он сделал движение рукой, словно очерчивая границу.

Американец безразлично пожал плечами:

– Ладно, я проиграл. Хорошо, что проиграл тебе, а не Линь Минхао.

Его взгляд не отрывался от Чэн Ю, и мне показалось, что в лице наставника что-то слегка дрогнуло, а его глаза на мгновение стали грустными.

Я подумала, что, если бы нашелся человек, который верил в меня, что бы ни случилось, даже если бы в его душе таилась неведомая бездна, пожалуй, я бы согласилась пойти с ним.

– Стефани, идем, нам давно пора вернуться в Америку. Наши пациенты уже заждались нас. Вернемся и продолжим трансформировать мир с помощью тьмы. – Эдсон Вуд эффектно повернулся, и его высокая фигура в черном костюме медленно исчезла среди зарослей, окружающих зал для погружений в созерцание.

Стефани замерла на несколько секунд. Затем она подошла на пару шагов к Чэн Ю, приблизилась к его лицу и тихо произнесла кое-что.

Мне показалось, что я услышала этот шепот, принесенный весенним ветерком. Голос был тихим, но очень четким:

– Спасибо. Энтони и Рина передают тебе привет. Я побывала на родине и встретила ее.

Ее? Мать Стефани, которая лежит в психиатрической больнице? Поговорили ли они? Простила ли она свою мать и саму себя? И была ли ее мать на самом деле сумасшедшей?

Я не успела прокрутить все эти вопросы в своем уме, как девушка повернулась и ушла, сохраняя на губах ту же непостижимую улыбку.

Она была так близко к Чэн Ю, и, вспоминая этот момент, я до сих пор чувствую ее аромат, окутавший тогда меня.

Мы втроем молча наблюдали, как ее фигура исчезала вслед за Энсоном Вудом. За дверьми зала открывался огромный мир, где вдали раскинулись величественные горы, уходящие в бесконечность.

6

Чэн Ю зажег светильник. Он медленно вошел в зал, держа в правой руке подсвечник, а левой прикрывая белую свечу. Теплый свет постепенно проникал в это темное пространство.

И в этот момент я внезапно заметила три свитка, висящие в зале для погружений в созерцание. Они все были частями серии «Десять быков»! Это удивительное совпадение. Прежде всем, что меня волновало, была судьба Чэн Ю, и я даже не обратила на картины внимания. Но сейчас я наконец смогла увидеть их целиком.

Это была вторая часть истории пастуха и быка. Один из свитков назывался «Возвращаюсь домой верхом на быке». Пастух играл на флейте, сидя верхом на быке, а тот свободно двигался по тропинке в поле.

Верхом на быке медленно возвращаюсь домой,Звуки флейты провожают вечерние облака.Каждый взмах и песня полны глубокого смысла,Истинному другу не нужны лишние слова [19].

Эти строки Коань Шиюаня вдруг вызвали во мне огромное волнение. Я прочитала строчку об «истинном друге» и вдруг осознала, что в сердце Энсона Вуда, Стефани, Чэн Ю, Чжан Яна и всех остальных есть места, которые застилает густой туман и куда не проникает свет, – там живут вторичные личности, о которых они и сами не знают. Но все, чего люди ищут, – это настоящий «истинный друг».

Все эти недели напряженных поисков, взлетов и падений, бурных эмоций и боль за Чэн Ю, которого я видела лежащим в луже крови, теперь начали медленно брать верх.

В этом полумраке, где переплетались отблеск свечи и лунный свет, стоя перед картиной, я молча заплакала.

Кто-то молча протянул мне платок. Он был темно-синего цвета с маленьким вышитым древом познания истины. Это был тот дизайн, который я когда-то нарисовала для Чэн Ю. Не знаю, когда он успел вышить его на своем носовом платке.

Он с пониманием смотрел на меня. В моем разуме роились тысячи слов, но я не знала, как начать говорить. Я молча взяла платок и вытерла слезы.

Мне очень хотелось спросить: то, что вы сказали раньше, – это правда? Неужели здесь нет никого, кого бы вы любили? Это правда или просто отговорка? Или, может быть, способ спастись?

Этот вопрос навязчиво звучал в моей голове, превращаясь в тяжелую загадку, которую я уже не могла разгадать. Может быть, единственное, что я могу удержать, – это именно этот момент.

Сейчас я просто хочу сказать вам спасибо. Спасибо, что спасли меня, когда мне было особенно больно, спасибо за то, что сейчас протянули мне платок, чтобы я могла вытереть слезы. Кто знает, может быть, мне придется всю жизнь благодарить вас за это.

– Забыть быка, сохранить человека: верхом на быке уже достиг дома гор. Бык исчез, человек свободен. Даже когда солнце высоко над горизонтом, человек продолжает видеть сны, а хлыст и веревка бесполезно лежат в травянистой хижине.

Забыл быка, но сохранил себя:Верхом на быке уже достиг родных гор,Бык свободен, и я в безмятежном покое.Когда солнце уже высоко, все вижу сны,А плетеный кнут забыт посреди хижины [20].

Чжан Ян стоял перед другой картиной, и стихотворение, которое он громко прочитал, прозвучало очень неожиданно в эту весеннюю ночь.

– Посмотрите на эту картину, это уже совершенно иное состояние.

На холсте пастух сидит один под лунным светом, на его лице написано выражение покоя и безмятежности. Высоко в небе над бамбуковой рощей висит полная луна, все вокруг окутано тишиной. Картина создает чувство «пустоты», и я почувствовала, как переполнявшие меня эмоции начинают вплетаться в эту «пустоту», становясь частью картины.

Чэн Ю стоял рядом с Чжан Яном, и они вместе, не говоря ни слова, смотрели на картину. Меня захлестнула волна глубокого облегчения, потому что, несмотря на то что я в свое время не доверяла Чжан Яну, мужчины все равно остались друзьями. Этот момент казался таким настоящим и ценным, а предыдущий кошмар – всего лишь дурным сном.

Может быть, наши сердца жаждут таких картин, поэтому они появляются в нашей жизни? Или потому что, находясь в определенном состоянии души, мы притягиваем таких же людей и такие же события?

Я всегда верила в логику, но после всего пережитого начала потихоньку понимать концепцию «синхронистичности»[21] или, говоря простыми словами, «феномена объективной случайности», о которой