Школа пяти Башен - Карин Мюллер

ответы начинает меня потихоньку раздражать.

– Неужели обязательно всё время вытанцовывать вокруг меня? Ты не можешь постоять на месте, пока мы разговариваем?

– Хм-м-м. – Девочка на мгновение останавливается и морщится, как будто действительно пытается размышлять. – Да. И не-е-ет, – уверенно произносит она, изящно прыгая между берёз на опушке леса. И снова смеётся.

– Почему бы просто не сказать мне, как тебя зовут?

– Вопрос не в том, кто я. А в том, кем бы я могла быть.

– Но ведь у тебя же есть имя?

Она кивает несколько раз подряд и игриво ныряет под низкую ветку.

– Конечно!.. Как бы ты назвала меня?

Я сдаюсь.

– Сильва, – внезапно выпаливаю я.

– Си-ильва-а-а. – Она задумчиво позволяет имени растаять на языке и сияет. – Да, оно мне нравится.

– А сейчас?

– Просто продолжай спрашивать!

– Я больше ничего не могу придумать, – ворчу я.

– Нет, нет, нет, пожалуйста!

– Хорошо, – бормочу я. – Но давай присядем где-нибудь.

Она снова кивает, как кивающая собачка из машины. Берёт у меня Пенелопу и усаживает себе на голову. Затем, перепрыгивая через несколько камней сразу, она добирается до толстой ветки древнего дерева, растущей почти горизонтально и выступающей над поверхностью озера, и садится, болтая ногами. Пальцы её ног касаются мягко колышущихся волн и разбрызгивают по поверхности воды маленькие фонтанчики. Она приглашающе хлопает по ветке рядом с собой.

– Ты идёшь?

Я сглатываю. На сегодня с меня уже хватит озёрных приключений.

Всё, что выходит за рамки наполовину заполненной ванны, не моё. Душ – это прекрасно. Просто короткий душ! И тёплый! Лучше всего – горячий!

– А если ветка сломается?

– Тогда мы промокнем.

– Вот именно.

– Ну и что? – говорит она так, как будто в этом нет ничего страшного.

– А как насчет Пенелопы?

Я с подозрением кошусь через ветку на извилистый ствол, гадая, насколько прочны его корни. Сможет ли он выдержать вес двух девочек и до отвала наевшейся зелёной жабы?

– Здесь неглубоко. И что, по-твоему, может случиться? Давай. С каких это пор Живущие на деревьях боятся воды?

– Это просто не мой элемент.

Маленькими шажками пробираюсь по камням вниз по склону и начинаю отвечать всё более раздражённо. Почему я так поступаю с собой?

Она снова хихикает:

– Ну, я же говорила.

– Что ты говорила?

Некоторые камни выглядят довольно скользкими. От них пахнет плесенью и водорослями.

– Это не твой элемент!

Она позволяет Пенелопе перебраться с головы на руку и осторожно усаживает её на толстую ветку. Маленькая зелёная жаба абсолютно спокойно ползёт к берегу и плюхается в небольшую кучу листвы, которая скопилась между несколькими камнями. Её цвет мгновенно адаптируется под окружающую среду, контуры сливаются с листьями.

– Да, я только что это сказала.

– А ты понимаешь, что говоришь?

Лучше сосредоточиться на движениях моих ног. Мне трудно сохранять равновесие и в то же время слушать загадки Сильвы. В конце концов от спасительного дерева меня отделяют всего два-три шага. С благодарностью хватаю её за руку, которую она мне протягивает. Она кажется хрупкой и нежной на ощупь, но при этом держит меня крепко. Я чувствую сильную пульсацию между нашими пальцами, которую не могу понять. Моя голова кружится. Я быстро отпускаю её руку и хватаюсь за ветку.

Прикосновение к грубой коре успокаивает. Как будто дерево дает мне опору. Заземление.

Сильва продолжает балансировать, стоя лицом к озеру.

– Ты снова делаешь то же самое, – бормочу я. Осторожно на четвереньках добираюсь до неё, демонстративно игнорируя плещущуюся под нами воду.

– Что?

Она снова садится.

– Отвечаешь на вопросы встречными вопросами.

Уголки её рта подёргиваются. А серебристое платьице бренчит, потому что она смеётся, вздрагивая всем телом. Могучая ветвь качается. Я слышу шелест веток и листьев.

– Да! Конечно! Головоломки – это здорово, правда? Просто продолжай спрашивать. Ты же хотела получить ответы.

– Только если не будешь раскачиваться.

Сильва послушно перестаёт раскачиваться, и я даже осмеливаюсь взглянуть вниз. Вода кристально прозрачная. Я могу различить камешки на дне. Но здесь, безусловно, глубже, чем кажется. Не могу не вспоминать о Кельвине, который промок до нитки, пока пробирался к башне. Неужели это было только вчера вечером? А позавчера я ещё была на Гранд-Стрит?

Такое ощущение, что между всеми событиями прошли целые века. Какое-то движение в воде отвлекает меня. По дну снуёт тёмная тень. Но на поверхности видны только быстрые штрихи длиной с палец, которые скользят по голым, почти белым ногам Сильвы.

– Что это за рыбы?

– Это твой вопрос? – Она наклоняет голову и насмешливо смотрит на Пенелопу, которая снова закатывает глаза и одобрительно всхрапывает.

– А почему бы и нет? – обиженно спрашиваю я.

– Обыкновенная верховка[20], – со вздохом отвечает Сильва, скрещивая руки на груди. – Какой скучный вопрос.

– Ладно. – Пожимаю плечами. – Тогда сама скажи, что я должна спросить.

– Что ты на самом деле хочешь знать? – Она смотрит на меня так пристально, что я чувствую, как будто меня засасывает в её большие зелёные глаза, напоминающие цветом листья лесных деревьев. Я не могу отвести от них взгляда. Моё сердце бьётся всё быстрее и быстрее. А потом слова вырываются из моего рта, и я уже не могу остановиться.

– Я хочу знать, почему мы на самом деле здесь? Почему все так странно относятся ко мне? Из-за чего Пегги Рингвальд и папа поссорились? И почему я могу посещать только общие занятия? Хочу знать, что отец строит в подвале и что это за штуки были в его ящике с инструментами? Что он скрывает от меня? Могу ли я вообще ему доверять? Когда я смогу пользоваться библиотекой? Почему вокруг этой школы всё так секретно? Кто не должен об этом знать? Почему здесь нет Сети? С каких это пор я стала понимать, о чём думает Пенелопа? Я что, медленно схожу с ума? Здесь что-нибудь добавляют в питьевую воду?

Останавливаюсь на пару секунд, чтобы отдышаться.

– Где проводятся эти специализированные занятия во второй половине дня? Куда в это время все исчезают? Что ты имела в виду, говоря про «не мой элемент»? И что за штука такая, груздь обыкновенный её побери, эта ментальная коммуникация?

Теперь я выдыхаю.

– А она что, есть в расписании?

Я в изнеможении киваю, и Сильва делает презрительный жест рукой.

– О, это просто ещё одно слово для обозначения телепатии.

Молча смотрю на неё. По какой-то причине я верю ей. Даже несмотря на то, что мой разум всё ещё отстал где-то на полпути.

– А эликсиры, шаманское искусство, учение о дэвах и растительная магия? Рингель не хотела, чтобы я видела названия