Кощеевич и Смерть - Алан Григорьев

с упрямым замком уже целую вечность. Наконец — щёлк! — яблоко вошло в паз. Дверь бесшумно приоткрылась — нешироко, но для птицы достаточно.

На радостях Лис сделал круг по комнате и только потом устремился в тёмный коридор. Цель была близка, и сердце пело от предвкушения победы! Наверное, проще всего будет влететь, схватить перстень и дать дёру, пока царь с Защитницей не опомнились? Рискованно, да… но Лис больше не мог ждать.

Впереди забрезжил свет, и княжич ещё яростнее заработал крыльями, как вдруг… он даже не понял, что произошло. Вам! — полёт оборвала невидимая преграда. Пол и потолок несколько раз поменялись местами. Сдавленно каркнув, Лис приземлился на спину — падение вышибло дух, в груди всё горело, но вдохнуть никак не получалось. В следующий миг свет его в глазах окончательно померк…

* * *

— Куда рыпаешься? А ну лежать! — рявкнули над ухом.

Вместе с окриком вернулись воспоминания, но зрение так и не прояснилось. Лис сперва дёрнулся: наверное, его поймали. Раскрыли. Кругом враги! И лишь потом понял, что голос принадлежит Маю.

— Лежать, кому говорю! — советник схватил его за плечи, прижимая к постели. — Целитель сказал — ещё две седмицы не вставать. И это в лучшем случае.

— Я… дома? — голос был слабым. Зато собственным, не Вертоплясовым.

— Уж пять дней как. И всё это время пытаешься удрать, не приходя в сознание. Мы у твоей постели дежурим попеременно.

— А… где Вертопляс? — Говорить было нелегко, воздух из груди выходил со свистом. Вместе с сознанием вернулась и боль: тупая и тягучая, как патока.

— Это я у тебя хотел спросить.

— Он… не вернулся? — Лис вздохнул. — Наверное, уже и не вернётся. Я его погубил.

— Как ты вдобавок и себя не погубил, не понимаю. Чудом уцелел. Больше никаких полётов, никаких вселений в животных и птиц, слышишь? Поклянись мне.

— Ты же знаешь, я не даю опрометчивых клятв, — Лис усмехнулся и тут же застонал от боли в рёбрах. — Кстати, а почему так темно?

— Потому что ты башку разбил. Повязка на тебе.

— Но глаза целы?

Май немного помолчал — видимо, чтобы помучить княжича, — но потом всё-таки утешил:

— Целы.

— А не врёшь?

— Обижаешь. Когда я тебе врал?

— Пожалуй что никогда… Слушай, я такое узнал!

— Княже, я тебе не только повязку на глаза, я тебе кляп велю сделать, — простонал советник. — И к кровати привяжу. Как ещё тебя заставить соблюдать покой предписанный?

— Но это очень важно для Нави!

— Для Нави в первую очередь важно, чтобы у неё был здоровый правитель. Желательно одним куском, а не нарезкой. И не безумный. Поэтому, будь добр, сперва восстановись. Да, знаю-знаю, ты опять начнёшь тыкать мне в нос своим бессмертием. А я отвечу, что изучал этот вопрос. Дневники Кощеевы нашёл. Не надо так таращиться, а то повязка сползёт. В общем, имей в виду, друг, — если тебе ум отшибёт, толку от твоего бессмертия будет ни на грош. И если руки-ноги откажут — тоже.

— Хм…

— Нет, вы посмотрите, он ещё хмыкает!

— Да, хмыкаю. Потому что мне отец совсем другое говорил. Коли руку в бою отсекут — достаточно приложить, и она сама прирастёт. Спину сломаешь — то же самое. Просто полежишь денёк-другой и будешь как новенький. Так что брешет твой лекарь. Можно мне уже вставать.

— Эй, ты вообще слышишь, о чём я толкую? Если враги тебя достать захотят, им не обязательно искать твою смерть, где бы она ни была. Достаточно руки-ноги-голову отрезать и по разным сундукам разложить. Странно, что с Кощеем никто не догадался так поступить.

— А ты поди к нему подберись. Да и ко мне тоже. Май, я чародей, а не дитя малое. И сейчас ты со своей заботой здорово перегибаешь палку.

— Сам говорил, лучше перебдеть, чем недобдеть.

— И готов это повторить. Моего отца удалось одолеть потому, что он стал беспечен. А я — не беспечен, — стоило Лису возвысить голос, как тот окреп и зазвучал уверенно.

— Оно и видно… — фыркнул советник. — Я очень за тебя испугался, друг. Ты просто лежал на кровати и вдруг выгнулся, закричал страшно. И кровь у тебя хлынула: изо рта, из носа, из глаз. Что я должен был думать? Целитель сказал, ты нарвался на смертное заклятие.

— И выжил, как видишь, — Лис сорвал повязку и рывком сел на кровати.

Его вмиг замутило, мир завертелся каруселью, но вскоре дурнота рассеялась, и взору вернулась ясность.

Май закатил глаза:

— Так бы и треснул тебя клюкой.

— Ты ворчишь, как старый дед. И вообще, с князьями так не разговаривают! — беззлобно огрызнулся Лис. Где-то в глубине души ему нравилась эта вечная пикировка. Она означала, что кому-то не всё равно, что с ним происходит.

— Обещаю, что буду обращаться к тебе с надлежащим почтением. После коронации.

Тут Лис не выдержал и всё-таки запустил в советника подушкой.

— Опять ты за своё?

Май усмехнулся.

— Жду, пока тебе станет стыдно.

— Бу-бу-бу…

— Кстати, всё хотел спросить, да повода не было: где ты хранишь свою смерть? — советник продолжал улыбаться, а Лиса вдруг как молнией ударило.

— Зачем тебе?

— Чтобы ещё лучше тебя обезопасить, конечно. Я хочу быть тебе полезным.

Княжича потряхивало. Он верил Маю… и одновременно не верил. Как такое вообще возможно? Чтобы скрыть возникшую неловкость, Лис решил сменить тему:

— Хочешь знать, как мне помочь? Тогда найди Маржану.

Советник покачал головой.

— Ну и задачки у тебя, княже… найти мару, которая прячется, так же легко, как найти чёрную кошку в тёмной комнате. Особенно когда нет