Записки для Пелле - Марлис Слегерс

Я кивнул.

– Хорошо. Я вот что придумала…

Пойди в приют для бездомных животных и выбери себе собаку

Тем вечером мы с мамой сидели на кухне и ужинали. Задумчиво тыкая вилкой в кусочек курицы, она смотрела на меня.

– Но ведь твой учитель сказал, та записка улетела? Так что я не понимаю… А это… Ты уверен? – Она взяла лежащий перед ней листок.

В отличие от предыдущей записки, эту она прочесть захотела. Может, потому, что не поверила своим ушам.

– Да. – Я не поднимал глаз, сосредоточившись на картошке. – Тычок, э. Карл её нашёл. Она… она лежала под кустом. Её туда отнесло ветром. Сегодня утром он отдал её мне.

– Надо же. – Мама уставилась в окно, пережёвывая курицу. – Удивительно, как это она вдруг обнаружилась.

Она бросила на бумажку ещё один взгляд и перевернула её. На обороте стояла цифра 9. Я прочёл написанное с другой стороны:

«Пойди в приют для бездомных животных и выбери себе собаку».

* * *

Назавтра после школы мы уже были в приюте. Тамошний сотрудник внимательно рассматривал нас. Его взгляд задержался на порезе и жёлто-зелёных кровоподтёках у меня на лице. Наверное, он пытался понять, не мама ли меня так отделала и можно ли доверить нам собаку.

– И какую собаку вы ищете? Большую? Маленькую? У собаки будет, где порезвиться, или вам нужен пёс-домосед?

– У нас просторный сад, а рядом луг, где пасутся лошади.

Мама заправила локон за ухо. Утром она побывала у парикмахера и закрасила седину. Теперь её волосы стали золотисто-каштановыми, как осенние листья на солнце, и она заметно помолодела. Вечером мы ждали на ужин Джека, и я подозревал, что между его приходом и цветом маминых волос была связь.

– А почему вы хотите взять одну из наших собак?

Сотрудник достал ручку и какой-то бланк. На нем был ношеный свитер, джинсы и резиновые сапоги. И от него немного несло псиной. Да и вообще, здесь воняло. Смесью аммония, мокрой шерсти и мочи.

– Потому… Да нам просто понравилась эта идея, да, Пелле? Мы… мы с радостью подарим какой-нибудь собаке новый дом.

К счастью, о записках она не упомянула. И честно говоря, в папиной девятой записке, скорее всего, было нечто совсем другое, но что – я уже никогда не узнаю. Написать новую придумала Эва.

– Ты ведь уже очень давно хочешь собаку, – сказала она вчера по пути в школу. – А папа попросил тебя выполнить всё, о чём говорится в записках. Так что, если ты сейчас напишешь, что должен взять собаку, твоей маме придётся согласиться, верно?

План показался мне гениальным. Записку написала Эва. Мы немного смяли её, будто она какое-то время пролежала у Тычка в кармане. Эва даже слегка забрызгала ее грязью, чтобы было похоже, что она валялась под кустом.

Единственная проблема заключалась в том, что я ещё не прочёл записку № 8. А папа специально отметил, что его послания нужно разворачивать по порядку. Но как только Эвина записка была готова, я не выдержал и показал её маме. Оставалось надеяться, что восьмая записка не связана с девятой, как было с номерами шесть и семь.

– Вам нужна сторожевая собака? Важно ли, чтобы она хорошо уживалась с другими животными? Чтобы могла долго оставаться одна?

– Пожалуй, было бы хорошо, если бы она сторожила дом, – ответила мама. – И ладила с лошадьми – те пасутся прямо у нас за домом. И да, она должна быть в состоянии какое-то время оставаться одна. С собой в операционную я её брать не могу.

Сотрудник всё записал. Кисти его рук были покрыты царапинами, которые, как тропинки, взбирались дальше, к локтям. Наверное, их оставили звери, которых здесь приютили.

– Хорошо. – Он почесал руку. – Думаю, у нас найдутся две-три собаки, отвечающие вашим пожеланиям. Если одна из них вам понравится, устроим пробы. Вы сможете взять ее на неделю, а потом я приду проверить, как идут дела.

– Вот как… – удивилась мама, но кивнула. – Хорошо. Сотрудник взял ключ и повёл нас к вольерам.

Первым он показал нам питбуля.

– Это Софи. Она очень ласковая, но и сторожить умеет. Её нашли у одной старушки, которая уже три дня как умерла, так что Софи теперь немного нервничает.

Собака залаяла. Я посмотрел на её странные косоватые глаза и представил себе, как она сидела рядом с мёртвым телом.

– Нет, мам, не эту, – шепнул я.

Мы пошли дальше, к следующей собаке, которую сотрудник приюта хотел нам показать. Собаки в клетках угрожающе рычали, две были на цепи. Сотрудник рассказывал маме, сколько у них животных. Они оба шли впереди меня. Вдруг я услышал, как кто-то тихонько скулит, и остановился. Пёс лежал в углу на полотенце. Шерсть у него была коричневая, но всё тело покрывали проплешины, в которых виднелась розовая с коричневыми пятнами кожа. Взгляд у пса был бесконечно грустный, он слабо подвывал, положив голову на пол.

– Эй, малыш!

Мама с работником исчезли за углом, а я опустился на корточки у клетки. Пёс поднял голову и медленно подошёл ко мне. Сел, прислонившись к решётке. Я погладил жёсткую шерсть с проплешинами, на удивление мягкую и тёплую. Пёс повернул ко мне морду и посмотрел таким глубоко печальным взглядом, будто готов был заплакать.

– Эта?! Ты серьёзно?! – Десять минут спустя мама стояла со мной у вольера и с сомнением разглядывала собаку. – Ну, Пелле, не знаю… Ты только погляди на неё! Можно найти кого-нибудь получше. – Она обернулась к сотруднику. В душном помещении ужасно воняло собачьим дерьмом. – По-моему, она больна. Что с ней?

– Это кобель, его зовут Аран. Его нашли в очень запущенном состоянии у одного старика, который не мог заботиться ни о нем, ни о себе. Хозяина отправили в дом престарелых, куда животных не берут. Арана привезли сюда несколько недель назад. Он был сильно истощён и покрыт лишаем. Но лишай мы вылечили. Шерсть снова отрастёт. Он не породистый, и о его характере нам известно только то, что он довольно грустный. Аран заслуживает новых, любящих хозяев, правда, пёсик?

– Думаю, мы всё-таки поищем…

– Я хочу его. Мам, пожалуйста!

Я повернулся к ней. Чем мне приглянулся этот грустный пёс, я и сам точно не знал,