Как испортить жизнь волшебством - Меган О’Рассел

меня и что мы с ним сделали, и даже не удостоверившись, что я иду следом.

Отстав от них шагов на десять, я пробирался к вращающейся двери торгового центра сквозь толпу ничего не подозревающих туристов, заворожённо пялявшихся на парк. Элизабет и Дэв были уже внутри ещё до того, как я успел подойти в чёртовой вращающейся штуковине.

Внутри торгового центра царила совершенно иная атмосфера. Всё было тихо и спокойно. Очевидно, никто ничего не заметил, никто даже не слышал воя полицейских сирен за льющейся из динамиков музыкой.

– Мы ищем что-то чёрное и крутое, – Элизабет повернулась ко мне. – Но не воровской шик[5]. – Она на мгновение отвернулась, ища взглядом эскалатор, а затем снова обернулась ко мне: – И ты платишь.

Я ощупал карманы. Кошелёк был на месте. А в нём должна быть «чёрная карта»[6], которую папа подарил мне на двенадцатилетие для экстренных случаев. Я никогда не пытался ей воспользоваться. Я знал, что срок действия у неё ещё не вышел, но не знал, будет ли она работать. Я не стал об этом упоминать, и Элизабет решительно сошла с эскалатора и двинулась к женскому отделу.

– Встретимся через пятнадцать минут, – крикнул Девон и свернул в мужской отдел.

Я ненавидел покупать одежду. Даже в обычные дни. Наряжаться, чтобы отправиться выслеживать злого волшебника, было ещё хуже. Девон насовал мне что-то, совершенно не интересуясь ни моим мнением, ни моим размером. Я поплёлся за ним в примерочную, запер за собой дверь и натянул тёмные джинсы и рубашку, даже не взглянув в зеркало.

Я не хотел на себя смотреть. Я творил магию. Я должен выглядеть круто. Странно, но круто. Но вдруг лицо у меня побелело, как у Злого Эрика? Или я остался обычным пацаном с какашечно-каштановыми волосами? Я не хотел этого знать.

– Ты в порядке? – позвал Девон из-за двери.

Я открыл защёлку.

Девон выглядел круче, чем обычно, в новеньком чёрном прикиде. С различных предметов одежды свисали бирки – словно поклонники, надеющиеся урвать кусочек славы Девона Родеса.

– Хорошо выглядишь, приятель, – он улыбнулся. – Совсем не магически. Отлично сольешься с ночной темнотой. Элизабет понравится.

В желудке у меня забурлил горячий гнев, и мне захотелось врезать Девону. Не в плечо, а в лицо. Так сильно, чтобы сломать его сложносочинённый нос.

– Не думаю, что ей до этого есть дело. – Я отступил обратно в примерочную.

– Надо выглядеть привлекательно ради девушек, Брайант. – Девон внимательно изучал своё отражение в зеркале.

– Это тебе нужно выглядеть привлекательным для девушек, – отрезал я. – А меня они игнорируют. Единственный человек, которому есть хоть какое-то дело до того, как я выгляжу, пытается меня убить.

– Элизабет не пытается тебя убить.

– Элизабет плевать, жив я или мёртв, – кровь стучала у меня в ушах. – Единственное, что её во мне интересует – это дьявольский телефон, чуть не уничтоживший Центральный парк.

– Ты отвёл её в пентхаус своего отца, – сказал Девон. – Не могло же это не произвести эффекта.

– Какая разница, Дэв? – рявкнул я, наслаждаясь тем, как мой голос прокатился по пустым примерочным. – А у тебя в квартире она не была, Дэв? И как я должен тягаться с великим Девоном Родесом? С помощью денег? Магии? Они ничто по сравнению с его животным магнетизмом.

– Что за чушь ты несё…

– Она тебе написала! – заорал я. – Девушка, в которую я был влюблён с самого начала старшей школы, написала тебе, чтобы сообщить, что нас преследует злой волшебник прямиком из ада! Откуда у неё вообще твой номер? Развлекался с ней после школы? Мы столько времени проводим вместе, даже удивительно, как ты нашёл возможность уединиться с девушкой мечты своего лучшего друга!

Девон молча стоял передо мной, пока я, задыхаясь, прожигал его взглядом и ждал, что он расскажет мне правду, которая навсегда положит конец нашей дружбе.

– Я никогда не приударял за Элизабет, – не то прошептал, не то прорычал Девон. – Я никогда с ней не целовался. Никогда не ухаживал за ней. Потому что это девушка, которую хочет мой лучший друг. Она знает мой номер, потому что мы вместе репетировали, и она до смерти боится твою маму. Она пишет мне, когда думает, что твоя мама её ненавидит, а я говорю ей, что миз Миллер не считает её бездарью, которой ничего не светит в этой жизни.

– И знаешь, почему я никогда не пытался за ней ухаживать? – Девон сделал шаг вперёд, и теперь мы стояли так близко, что я легко мог ему врезать. – Потому что мой лучший друг влюблён в неё. А я никогда бы не сделал ничего, что может причинить боль моему лучшему другу. Даже если он полный придурок, который имеет обыкновение всё портить. И к слову сказать, ревновать, потому что девчонка написала своему другу – это низко, Брай.

Девон смотрел мне прямо в глаза, так и напрашиваясь, чтобы его ударили.

Грудь у меня сдавило, сердце ухнуло куда-то.

– Дело не в том, что она написала другому парню. Дело в том, что она написала моему лучшему другу. Единственному человеку, с которым, как я думал, мне не нужно соперничать. Я думал, ты на моей стороне, но кого я обманываю? Она предпочтёт тебя мне, даже если ты не будешь ничего нарочно делать. Ты самый крутой парень в школе. Да у тебя даже имя как у рок-звезды. Все девчонки в школе мечтают о тебе. И Элизабет…

– Под запретом, – ответил Девон. – Всегда была под запретом. И ты куда интереснее, чем тебе кажется. Я бы попытался свести тебя с ней ещё в прошлом году, если бы считал, что ты сможешь говорить с ней полными фразами. А теперь ты весь магический и способный на связную речь. У тебя всё получится, братан, – Девон потряс меня за плечи. – Мы остановим злобного волшебника и добудем тебе девушку, Брайант. Вот какой у тебя лучший друг.

Он ударил меня по плечу сильнее, чем обычно, повернулся, вышел из примерочной и исчез за шторкой.

Я выдохнул – наполовину облегчённо, наполовину виновато. Может, одеться как гот и отправиться выслеживать волшебников будет не совсем пустой тратой времени.

Глава 12

Элизабет ждала нас около касс, уже в новой одежде. Девушка за кассой испепеляла её взглядом. Может, из-за того, что она надела одежду, за которую ещё не заплатила. Но скорее всего, потому, что Элизабет выглядела просто роскошно. Нет, она не красовалась в изысканном платье. На ней были простые тёмные брюки и струящийся чёрный