Цвета - Нина Сергеевна Дашевская

в руках. Я присел на корточки рядом и стал наблюдать за огнём, который никак не хотел разгораться.

— Дрова сырые, — пояснил папа. — Газеты сырые. Вообще всё сырое. Тётя Света сказала, что печь в полном порядке, пожара не будет.

— Ей нельзя верить, — шепнул я папе на ухо. — Она — Баба-яга!

Папа икнул и строго сказал:

— Не говори ерунды! Она хорошая. Она ухаживала за дедом Колей, за домом. Она всё тут знает. И готова купить эту развалину. Только её условие — чтобы мы всё барахло вывезли. Потому что иначе она купит не наш дом, а другой. Наш участок справа от неё, а ещё есть слева…

— Она — Баба-яга! — упрямо повторил я. — Я это докажу.

Папа очень расстроился и даже рассердился. Он запретил мне вмешиваться в дела старших. Сказал, что из этой деревни все уезжают, домики бросают, они рушатся, участки зарастают. Сказал, что это большая удача, что кто-то вообще хочет приобрести эту развалину. И что ссориться с соседкой категорически нельзя.

Я хотел объяснить папе, что на самом деле тёте Свете нужен вовсе не дом и не земля, ей нужна прадедушкина машина времени. Но не стал ничего объяснять, а просто кивнул.

— Я рад, что мы договорились! — обрадовался папа. — Так, дети, отойдите от огня. Идите лучше помогите маме. Ну-ка, Мирка, кто у нас мамина помощница?

Мирка бросила деревяшку и убежала к маме. А я принялся бродить по дому. В спальне не нашлось ничего интересного, кроме паука. Я посоветовал ему спрятаться от мамы, особенно если она будет держать в руках пыльную тряпку или шланг пылесоса. А в большой комнате обнаружилось много всего. Например, целая полка с подсвечниками. Я сразу понял, что это такое, потому что в некоторых торчали свечки. Мама тоже любит жечь свечи, особенно с ароматами. Они яркие, разноцветные, в стаканах из толстого стекла. Или на пластмассовых подставках. Но у прадеда подсвечники были совсем другие, металлические. Я взял один и перенёс его на стол. Он оказался тяжеленный. Такой если на ногу упадёт — всё, ноге конец! Кстати, у подсвечника тоже были ноги, даже скорее лапы, три штуки. Он был похож на зверя! Цвет у него был не золотой, не красный, не серый, а такой… странный.

Потом я нашёл ещё много интересного: шкатулку с открытками, коробочку в виде мешочка, сделанную из железа, настоящую старинную бутылку — такую старую, что она аж посинела от времени!

А потом, потом, потом… Потом я нашёл лампу Аладдина! Да-да, настоящую, точно такую, как в мультике. Она стояла на самой верхней полке. Я подтащил стул, но всё равно не дотянулся. Тогда я проявил находчивость, положил на стул несколько толстых больших книг и дотянулся.

Вскоре волшебный артефакт стоял на столе. Лампа оказалась сделана из того же материала, что и подсвечник. И вообще, они были чем-то похожи, как брат и сестра.

Я собирался произнести волшебные слова и потереть лампу, но в этот момент в комнату вбежала Мирка. В руках у неё был любимый единорог. Он сидел в большом прозрачном пакете, а пакет был завязан. Наверное, чтобы не испачкался — дом-то весь в пыли и паутине.

— Тебя мама зовёт! — сообщила Мирка. — Супом обедать.

— Мирка, ты умеешь хранить тайны? — спросил я.

— Да! — уверенно кивнула сестрёнка.

— Поклянись, что никому не скажешь!

— Клянусь!

— Не так. Скажи: чтоб мне свалиться-провалиться, чтоб мне век на мобилке не играть, если проговорюсь!

— Чтоб мне свалиться-пло-ва-литься, если по-го-во-люсь! — торжественно пообещала Мирка.

Я ей поверил и сказал страшным шёпотом:

— Наш дедушка был волшебник! У него есть свечка с лапами и настоящая лампа Аладдина, из которой мы сейчас вызволим джинна!

Мирка ахнула, выронила единорога (вовремя мама его упаковала!) и закрыла рот ладошками.

— Ты готова к встрече с джинном?

Мирка была готова. Я выдохнул, принялся тереть лампу и бормотать:

— Дох-тибидох, сим-салабим, жин-жин, выйди, джинн!

Джинн не выходил. Возможно, требовалось какое-то другое заклинание. Я сказал:

— Бамбара, чуфара, лорики, ёрики! Выходи-появись, джинн!

Джинн не выходил.

— Абра-швабра-кадабра! — вспомнил я.

Нулевой результат.

— Мора-алохомора, мандрагора!

Ничего не изменилось. Хотя нет: вошла мама.

— Ну где вы там? Суп стынет. Потом поиграете.

— Мы не иглаем! — возразила Мирка. — У нас тут джинн!

Я чуть на пол не упал от возмущения. Вот и доверяй тайны маленьким!

— А, — сказала мама. — Ясно. Пошли обедать, а джинн подождёт.

Мы пошли обедать. Тётя Света обедала вместе с нами. Она успела притащить свои заготовки: солёные огурцы, помидоры, траву какую-то.

— Ну как вам прадедушкина избушка, детки? — поинтересовалась она.

— Дом, вообще-то, — поправил её я.

— Холосо! — отрапортовала Мирка. — У нас есть золотая лампа!

— Золотая?! — Тётя Света невероятно удивилась, но тут же рассмеялась: — Ну это вряд ли…

— Золотая! — подтвердила Мирка. — Волсебная!

И хотя никто её не просил, метнулась из-за стола и вскоре притащила лампу. Я полагал, Мирка сейчас свалится и провалится, ведь она клялась сохранить тайну! Но Мирка только споткнулась, а папа её удачно поймал.

— Она не золотая, — разочарованно вздохнула тётя Света.

— Золотая! — стояла на своём Мирка. — Она же жёлтая!

Лампу, как и подсвечник, нельзя было назвать жёлтой. Жёлтыми бывают подсолнухи, листья осенью, цыплята…

— Она скорее красная, — сказал я. — Или серая. Или серо-жёлто-красно-какая-то.

— Это бронза! — отрезала тётя Света.

— И цвет называется «бронзовый», — подтвердил папа.

— Такого цвета не бывает, — возразил я. — Никогда я о таком цвете не слышал! У меня и краски такой нет, и фломастера.

— Ты точно слышал, — вступила в разговор мама. — Вот медали у спортсменов. Первое место — золотая, второе — серебряная, третье — бронзовая.

Я был вынужден с ней согласиться.

— А в истории человечества был даже такой век — бронзовый, — добавил папа. — Давным-давно, когда люди научились делать бронзу, они все предметы из неё делали. Много-много лет.

— А у вашего прадеда Коли было хобби — делать из бронзы разные предметы, — перебила папу тётя Света. — Правда, получалось у него не очень хорошо, но он старался.

— Почему это «не очень хорошо»? — обиделся вдруг папа. — По-моему, отличная работа!

— Да-да, — быстро согласилась с ним Баба-яга, сверкнув зубами. — Работа отличная. Но я имела в виду, что никто не покупал. Он пробовал продавать, пару динозавров продал даже…

— Что-о?! — подскочил я, едва не поперхнувшись супом. — Каких ещё динозавров? Живых?

— Бронзовых, — осадила мой пыл тётя Света. — Николай Павлович называл их «мои бронзозавры». Но ты прав, Платик, они были такие… Прямо как живые, даже лучше! Там их целая выставка должна быть, в сарае.

— Меня зовут Платон, — механически поправил я её, садясь.

Не