Иночас - Ив Макдоннелл

могло стоить ей жизни, не говоря уже о тринадцати других людях.

– Спасти себе жизнь. Спасти жизнь им. Сохранить работу. Сохранить работу Ди-Ди. – От ее дыхания на стекле появились четыре туманных пятнышка. Девочка надеялась, что, если она произнесет эти слова вслух, ей удастся понять, как действовать дальше. – Но как? КАК? – воскликнула она. Сердце неслось галопом, кожа саднила. Глори схватила себя за шею, чтобы сдержать крик, призыв к самой себе с чего-то начать. Она чуть приподняла раму окна, закрыла глаза и несколько раз набрала полные легкие свежего воздуха. Ветер донес до нее чей-то шепот, сначала совсем тихий, но постепенно становившийся все громче.

– Три шага вверх, два в бок. Вперед, ну.

Глори открыла глаза. Из-за нижнего края окна показалась лохматая и мокрая копна волос, в которой кое-где виднелись застрявшие веточки, а за ней – два моргающих глаза со слипшимися, как лапки паука, ресницами. Глори не знала, о чем беспокоиться в первую очередь, но доли секунды было достаточно, чтобы при виде этого лица ее охватил внезапный порыв радости, одновременно удивительный и всепоглощающий. Теперь ей не придется бороться с трудностями в одиночку.

– Спица! – Глори стерла ладонью четыре туманных пятнышка со стекла, разделявшего их – воспрявшую духом девочку с деревянной рукой и мальчика, улыбающегося несмотря на колотящую его дрожь.

– Ну ты даешь! Забирайся внутрь! Ты промок насквозь. – Глори рывком распахнула окно и отошла в сторону, пропуская его. – ЗАЛЕЗАЙ! – Она нетерпеливо схватила Спицу за воротник, а потом за бечевку, заменявшую ему ремень, помогая перелезть через подоконник, и мальчик, справившись наконец, с грохотом упал на пол комнаты.

Он сжал губы, чтобы непослушные зубы стучали не слишком громко, и улыбнулся Глори одними глазами. И тут же почувствовал, как стало теплее – оттого, что они снова были рядом.

Босыми ногами Глори прошлепала через комнату к стулу возле туалетного столика и волоком перетащила его к окну.

– ГЛОРИЯ ШПУЛЛЕН, что ты там задумала? – раздался голос со скрипучей третьей ступени.

Спица бросил на Глори взволнованный взгляд.

– Кто это? – прошептал он.

– Тс-с! – скомандовала Глори и одними губами произнесла, что это ее сестра. – Я просто снимаю занавеску, Ди-Ди. Хочу немного повышивать, пока отдыхаю.

Послышался приглушенный шум, и уже через несколько секунд в кухне загрохотали горшки и кастрюли и разнеслось звонкое пение. Глори взобралась на стул и отцепила от карниза занавеску.

– Это самое теплое, что есть под рукой. Так тебе станет лучше. – Глори обернула сидящего на полу Спицу тяжелой тканью и присела перед ним на колени. – Тебе угрожает опасность, Спица. За твою поимку полиция назначила высокое вознаграждение.

Спица никогда не видел такой богатой, практически королевской материи. Он расправил плечи и вытянул перед собой руки, чтобы лучше рассмотреть шелковую гладь на занавеске. Деревья и птицы, крошечные фигурки людей и резвящихся животных. Замки и облака, сапожки и шляпки. Это было настоящее произведение искусства. Мальчик не сомневался, что Глори создала его своими руками, ведь ему довелось видеть ее эскизы в ювелирной лавке. Он поднял взгляд, уперся ботинками в пол и начал вращаться, осматриваясь. На полках по стенам были расставлены в полной красе деревянные статуэтки и миниатюрные предметы мебели, вырезанные, вне всяких сомнений, отцом Глори с помощью знакомого Спице перочинного ножика. Под ними висели многочисленные наброски, закрывавшие каждый дюйм обоев. Некоторые рисунки были вставлены в изящные рамки, словно увитые деревянным плющом с россыпью желудей. Поворачиваясь по кругу, Спица согревался. Вскоре он перестал дрожать и поднялся на ноги.

Глори тоже встала и внезапно смутилась из-за того, что ее ночная рубашка какая-то слишком милая, а из-под оборок торчат босые ноги. Она украдкой спрятала зеленую куклу под подушку, повернулась и открыла гардероб.

– Как ты меня нашел?

В ее словах было столько благодарности, столько облегчения, что девочка невольно задумалась, ощущает ли это Спица через их цвет.

Спица открыл свою сумку и вынул список тех, кто пострадает от наводнения, под ним что-то шевелилось.

– Поздоровайся-ка, Сорока, – шепнул он и кивнул на Глори.

Птица покинула свое уютное гнездышко из шерстяного носка, взлетев, села Спице на плечо, а оттуда перепрыгнула на кровать Глори.

– НЕТ, Сорока! Кыш! Кыш!

Глори схватила было ворону за крыло, но поморщилась и выпустила, когда одно перо отделилось и медленно опустилось на одеяло. Сорока застыла на подушке, уставившись на девочку одним глазом.

На лестнице послышались шаги.

– Глория?

Глори прижала палец к губам.

– Я тут просто… Просто на булавку села, – сказала она и подождала, желая удостовериться, что этого объяснения достаточно. Потом она поймала взгляд Спицы. – Что? Залетевшая в дом птица – это к смерти. К смерти! – прошептала она как можно громче. – А уж если на кровать к тебе сядет, так к гадалке не ходи…

Разве мне есть на что надеяться? – И Глори помахала списком перед носом у Спицы.

Ни мальчика, ни птицу ее речь нисколько не тронула. Молчание задело ее больнее, чем любые упреки, которых она ожидала. Когда же дыхание Глори замедлилось, ее пронзило острое чувство вины.

– Прости меня, Сорока. Мне правда жаль. – Она подняла с кровати перо и неуклюже попыталась вернуть его хозяйке. – Просто я не уверена, что смогу вынести еще хоть каплю невезения.

Спица едва сдерживался, чтобы не выхватить у нее из рук перо, но справился с бурей эмоций и взял его нежно, поняв, что вспышка Глори была скорее оранжевой, чем красной.

– Сорока ж не влетела в дом, ну, я ее сам принес. Это прям совсем даже наоборот, значится, и удача тебя ждет.

– А! – Глори потянулась к вороне и погладила пальцем перья в ее хвосте. Позволив девочке этот жест, Сорока немного расслабилась, вытянула одну лапку, а затем снова подоткнула ее под брюшко.

– Ну, все в порядке, – перевел Спица и вздрогнул, услышав, как в кухне гремит друг о друга посуда. – Тока я не хочу, чтоб из-за меня, вишь, у тебя неприятности-то были. Мне надо идти.

– Нам надо.

– Тебе-то лучше остаться тута, дома… – Спица прикусил губу. Ему хотелось спросить, как ей удавалось быть такой смелой, такой дерзкой. Он никогда еще не встречал людей, которые могли просто делать то, чего хотят, и неважно, была ли на их стороне правда. Все «но» и «если», любые уговоры других людей ни за что не могли остановить эту девочку.

– О том, чтобы я осталась дома, не может быть и речи, – сказала она и схватила первую попавшуюся одежду из гардероба. – Спасти нужно не только меня, Спица. – Вспомнив об его отце,