Цвета - Нина Сергеевна Дашевская

с местными мальчишками колючие перестрелки, а сейчас ни шишек, ни листьев, один лишь засохший полый стебель да скукожившиеся листья. Трава под ногами была сухой, мягкой и рыжей, как свалявшаяся львиная грива.

Так они шли и шли, пока не упёрлись в чёрно-белый, как зебра, забор. Когда и кто его построил? Да ещё и успел выкрасить в такой цвет…

Тут строить вообще запрещено! Так близко к речке, что и не пройти по берегу без риска промочить ноги. Но разбираться с хозяином будут летом, а сейчас, когда все разъехались, забор так и будет стоять всю зиму. Всю долгую холодную зиму.

Отец посмотрел на забор, провёл по нему рукой (будто зебру погладил) и сказал:

— Мне нужно будет уехать. Мы с мамой… В общем, пока не знаю, но нужно уехать.

Потом развернулся и пошёл обратно.

Недоумевающий Тимофей поплёлся за ним. Честно говоря, он не понял тогда, о чём идёт речь. Ну, что-то у них «с мамой». Ругаются, это правда. Выясняют отношения. Так это у всех. «Уехать нужно». Мало ли… Может, в командировку.

В тот вечер он думал только о голубой точке там, впереди. Когда они с отцом вышли в поле и зашагали вдоль речки, он сразу заметил эту точку. Что это могло быть — такое красивое, ярко-голубое, сверкающее в лучах вечернего солнца? Отец надвинул капюшон поплотнее.

Мягкая трава шуршала под ногами. Камыши легонько покачивались от ветра. «Сфотографировать бы», — мелькнуло в голове у Тимофея, но темнело стремительно, а такой пейзаж ни одна вспышка в телефоне не возьмёт. Наконец подошли к голубой точке. Ею оказалась железная банка, надетая, как шлем, на чертополох. Тимофей помрачнел. Кругом было так красиво: и трава-грива, и сухие кусты, и солнце, которое куталось перед сном в облака. Зачем вот всё портить?

Отец протянул руку, снял банку. Из неё вылилась пара капель, и отец брезгливо поморщился. Отряхнул банку и сунул в карман. И снова стало так красиво, так хорошо…

Тимофей очнулся. Он был в классе художественной школы, с огромными окнами чуть не во всю стену и мольбертами, сгрудившимися в углу. Евгения Яковлевна почти закончила собирать рисунки. Пахло лаком для волос, как в парикмахерской.

— Зря он всё-таки уехал, — вырвалось у Тимофея.

— Это точно, — согласился Валька, как будто услышал мысли Тимофея. — Но вы же общаетесь?

Тимофей не ответил. Он вспомнил, как отец приезжал в последний раз — перед Новым годом.

Мама привезла Тимофея на дачу, чтобы он «подышал». А у калитки — отцовская машина. Он тут же появился на крыльце с какими-то книгами в руках. Неловко улыбнулся. Мама сдержанно поздоровалась.

— Я уже ухожу, — извиняющимся голосом сказал отец и посмотрел на книги. — Вот, за вещами заехал. Мне на новой работе книги нужны. Смешно, да? Всё электронное в наши дни. Всё в интернете есть. А вот без этих книг у меня работа стоит, представляете?

Мама вздохнула и отвернулась.

— Пойдём погуляем? — спросил отец с несчастным видом.

— Мне нужно готовить обед…

— Я Тимке, — прервал её отец.

— Иди, — решила мама за Тимофея и даже подтолкнула слегка в сторону отца.

— Мы недолго, — сказал отец извиняющимся голосом. — Я без шапки.

А Тимофей стоял и вспоминал, как плакала мама. И как его скручивала ночью тоска, а тёмные силуэты деревьев качались за окном, будто лапы монстра.

Отец накинул капюшон и потащил его куда-то вглубь леса. Сказал, там должно быть Чёрное озеро. Он шёл и что-то рассказывал про новую квартиру, новую работу.

— Красиво, да? — вздохнул отец, с удовольствием оглядев сосны. — Как у Шишкина на картине. Или кого там? Поленова.

— Не знаю, — ответил тихо Тимофей. — Мы сейчас Малевича проходим. «Чёрный квадрат».

Отец смутился, как будто «Чёрный квадрат» прозвучал как упрёк. Какое-то время они шли молча.

— Знаешь, тебе всё-таки обязательно надо побывать у меня дома, — невпопад заявил отец. — Я ведь даже вторую кровать купил. Для твоих ночёвок.

— Мусор, — проговорил Тимофей.

— Что? — не понял отец.

Тимофей указал на пакет из-под чипсов и кефирную бутылку. Отец нахмурился, а потом как будто что-то вспомнил. Наклонился, поднял бутылку. Тимофей подхватил пакет из-под чипсов. Дальше шли молча.

— Знаешь, почему это озеро назвали Чёрным? — спросил отец через некоторое время. Тимофей молчал.

— В честь речки, — непонятно объяснил отец. — Речка Чёрная, и озеро тоже. Но у нас ненастоящая. Так, речушка. Настоящая Чёрная речка знаешь где?

Тимофей ничего не ответил.

— В Санкт-Петербурге. Давай туда когда-нибудь поедем? По музеям пройдёмся? Вот и до речки Чёрной дойдём. Знаешь, кого возле неё убили?

Но Тимофей уже понял, что можно не отвечать.

— Пушкина, — вздохнул отец. — На дуэли.

«Спроси! — мысленно закричал Тимофей. — Спроси, как я!»

Но отец не спрашивал. Он что-то рассказывал про Пушкина, про Дантеса, а потом они дошли до того места, где должно быть Чёрное озеро. А его там не было. Только болото, припорошенное снегом, в которое Тимофей шагнул и тут же провалился по щиколотку.

— Ты что? — крикнул отец и схватил его за руку, но Тимофей вырвал руку и выбрался сам.

Прислонился к сосне, отдышался. Нога закоченела вмиг. Но отец не спросил, холодно ему или нет. Было ощущение, что отец готов говорить обо всём, кроме него, Тимофея. Точнее, пытался строить планы на будущее. Санкт-Петербург, новая квартира. Но у них не было настоящего. Как можно построить будущее ни на чём? Этого не умели даже футуристы, которых они сейчас проходили по истории искусств вместе с «Чёрным квадратом».

Налетел ветер и вырвал из рук чипсовый пакет. Отец подпрыгнул, попытался схватить пакет, но не вышло. Шурша и цепляясь за ветки сосен, пакет летел над лесом, как экзотическая птица.

— Жалко, — вздохнул отец, провожая его взглядом.

«А меня?» — закричал мысленно Тимофей.

Но вслух так ничего и не сказал. Он вообще больше никогда ничего не сказал отцу. К телефону не подходил, даже если мама просила. Просто качал головой и уходил к себе, плотно закрывая дверь. На сообщения в ватсапе не отвечал. У него теперь всегда был один чат, где копились сообщения. Их было уже больше ста, и Тимофей их не просматривал. Наверно, было бы проще заблокировать отца и не думать. Но почему-то не получалось. А мама общалась с ним. Что-то рассказывала, чем-то делилась. Они учились «дружить после развода». Так они это называли. Довольно тошнотворно.

И в какой-то момент они договорились отвести Тимофея к психологу. О, это было прекрасно! Психолог была молодой, светловолосой, в очках. Тоненькая, как спичка, в белом халате. Тимофей поглядел на её белый халат