Томек на Аляске - Мацей Дудзяк

Из рубки доносился повелительный голос Ларссена:

— Сбрасывать газ! Сбрасывать газ! Сбрасывать газ!

«Фортуна» снизилась, и казалось, на мгновение выровнялась, но после этой обманчивой надежды начала стремительно падать. В дверях рубки появился Ларссен. Он обвел горящим взглядом всю кабину и с одобрением кивнул.

— Да хранит нас Господь! Мы падаем! — крикнул он и снова скрылся в рубке.

Последнее, что запомнил Томек, — это огромные глаза Салли, смотревшие на него с надеждой, что и на этот раз они выберутся из беды невредимыми. Он крепче сжал жену, еще ближе притягивая ее к себе.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он.

— И я тебя, Томми.

В этот миг «Фортуна» ударилась о мягкий песок на берегу озера. Томек потерял сознание.

***

Доусон[51]

Говорят, что в самые драматичные мгновения жизни — когда смерть холодным взглядом следит за угасающим дыханием — перед глазами проносится вся жизнь. Говорят…

Горящие обломки «Фортуны» были разбросаны в радиусе нескольких сотен метров от места, куда рухнула пассажирская гондола. Сила удара дирижабля была значительно смягчена мягким илом и мелководьем озера.

Томек с усилием открыл глаза. Все тело онемело, а гул в ушах переходил в пронзительный звон, заглушая крики и возгласы снаружи. Лежа на спине, он попытался выбраться из-под того, что еще несколько минут назад было частью гордого дирижабля. Он приподнялся на локтях не более чем на несколько сантиметров. Из рассеченного лба сочилась струйка крови, заливая глаз. Ему показалось, что могучая фигура, похожая на Новицкого, движется к нему, разбрасывая, словно таран, валявшиеся повсюду обломки «Фортуны». Он почувствовал крепкую хватку на своих руках и доносящиеся будто издалека обрывки слов:

— С то… бой… в по… рядке?! С тобой… всё… в по… рядке, братец?!!! — Это старый моряк с почерневшим от дыма лицом тряс его, внимательно следя, не получил ли Томек серьезных травм.

— Са… лли, Салли? — прошептал Вильмовский.

— С ней все в порядке. Она с Красным Орлом. Вон там! — Тадеуш указал на ближайшую группу елей. — Пара синяков, не больше!

— А остальные? — с тревогой спросил Томек, уже присев.

— Ларссен оценивает ущерб. Если бы не его хладнокровие и это озеро, от нас бы и мокрого места не осталось, — бросил Новицкий.

— Но что могло случиться? Губернатор и Ларссен были так уверены в её надежности. — Томек уже твёрдо стоял на ногах, стряхивая с себя пыль и грязь.

— Как говаривал мой батюшка: рыба плавает, птица летает, а человек по земле ходит! Место человека — на земле!

Томек пропустил мимо ушей последнее утверждение друга, тем более что Салли, оправившись от первого потрясения, с тревогой начала искать глазами мужа и, увидев, что он стоит на ногах, ринулась к нему из-за деревьев.

— Ах, Томми! Томми! Ты жив! С тобой всё в порядке?! — выпалила она, попеременно обнимая и прижимая к себе мужа.

— К счастью, со мной всё хорошо, и слава провидению, что и ты, и Тадек тоже в порядке. Я бы никогда себе не простил, если бы из-за моего решения с вами что-то случилось.

— Да брось, братец! Видно, уж такая нам судьба выпала: то на коне, то на… земле, — вставил Новицкий, выдавив из себя слабую улыбку.

— Но что это за ужасная катастрофа? — допытывалась Салли, вытряхивая из волос остатки травы.

— Это был не несчастный случай! — раздался вдруг голос Красного Орла, который незаметно появился из зарослей у озера. Вороные волосы навахо, припорошенные пеплом, в беспорядке спадали на плечи. Лицо его было испачкано сажей, а в глазах горел таинственный блеск.

— Что мой брат имеет в виду? — спросил Томек.

Орёл молча протянул руку. В ладони он держал нечто, что еще несколько минут назад, вероятно, было фуражкой одного из пилотов. Томек, Салли и Новицкий, не понимая, в чем дело, вопросительно посмотрели на Красного Орла. А тот просунул палец в незаметное поначалу отверстие на тулье.

Новицкий и Томек молча кивнули. Салли, все еще не понимая, в чем дело, спросила:

— И что это должно означать?

— Это значит, что «Фортуна» разбилась не из-за какой-то поломки, а потому, что в пилота кто-то стрелял. И очень метко, — ответил Томек, вертя в руках дырявую фуражку.

— К сожалению, это правда! — В разговор вмешался капитан Ларссен, который уже некоторое время стоял рядом с ними. По его лицу стекали пот и струйки воды, а из многочисленных ран сочилась кровь. В его взгляде читались и ярость, и боль. — Второму пилоту за долю секунды до катастрофы показалось, что он увидел со стороны земли вспышку выстрела. В этот миг Гудей — бедняга, которому и принадлежала эта фуражка, — рухнул на штурвал, сломав его у основания. Реагировать было уже поздно, и… мы рухнули…

Новицкий внимательно осмотрелся по сторонам.

— А это значит, что на нас кто-то охотится и… — тихо сказал он.

— …и что враг всё ещё где-то здесь, — закончил Томек. — Тадек, знаешь, что делать? Капитан, каковы наши потери?

Новицкий молча кивнул и двинулся к обломкам пассажирской гондолы. Красный Орёл безмолвно последовал за ним.

— К сожалению, трое убитых, пятеро раненых, кто тяжелее, кто легче. У остальных десяти, к счастью, только синяки и царапины.

— Салли, займись ранеными. Капитан, — молодой Вильмовский не терял хладнокровия, — дайте ей кого-нибудь в помощь, а остальных вооружите тем, что найдет Тадеуш. Встречаемся через пять минут у той ели.

Ларссен с одобрением кивнул и направился к своим людям, сбившимся в тесную кучку. Томек как раз заметил Новицкого, навьюченного уцелевшими в катастрофе винтовками, как вдруг услышал над самым ухом голос Красного Орла, который в очередной раз незаметно подошел к другу.

— Два стрелка. Два выстрела. — Навахо держал на раскрытой ладони две гильзы.

— Мой брат не теряет времени, — с признательностью заметил Томек.

— У одного из них, по крайней мере, был длинный глаз. Красный Орёл уже видел такое.

— Длинный глаз?

— Позволяет сделать верный выстрел даже с расстояния в одну милю[52], — пояснил индеец.

— Теперь понятно! Оптический прицел[53]. Я слышал о таком, а это может означать, что мы имеем дело либо с военными, что я исключаю, либо с кем-то, у кого