Спортивное предложение - Джеймс Олдридж

У Скотти это были бедность семьи, проклятая богом ферма, необходимость мотаться между бушем и городом, наконец, врожденное тяготение к проказам, постоянное желание подергать город за его респектабельный хвост. Но я никогда не знал за Скотти подлости или склонности к воровству, хотя он и не упускал случая «прихватить» какую-нибудь ничейную мелочь, подвернувшуюся под руку. У него были отчетливые пристрастия и антипатии в отношении города: например, он никогда не делал чего-либо во вред семьям горожан таких же бедных, как его собственная семья.

Однажды в субботу Скотти верхом на Тэффе появился у ворот нашего дома с двумя большими мешками. Он въехал во двор, обогнул дом, миновал шпалеры винограда и через заднюю дверь звонко крикнул:

— Миссис Квэйл! Отец прислал вам немного лошадиного дерьма!

Мы в это время завтракали, к тому же отец не терпел грубой «деревенской» манеры выражаться. Он даже задержал в воздухе вилку с омлетом. Но тут мой брат Том расхохотался. Мать, поднявшись из-за стола, тоже едва сдерживала смех: уж очень непосредственно это у Скотти получилось. Даже отец не нашелся, что сказать.

— Одну минуту, Скотти. — Мать вышла на заднее крыльцо. — Сколько я вам должна?

— Ничего, — сказал Скотти, а когда мать стала настаивать, объяснил, что отец не велел ему ничего брать.

Это Энгус Пири благодарил отца за помощь в суде.

— Где вывалить? — спросил Скотти.

Мать немного подумала.

— Вон там у сарая, под персиковым деревом.

Скотти, не расстававшийся с Тэффом без крайней необходимости, предоставил пони самому найти дорогу среди тщательно обработанных отцом грядок с овощами.

Подъехав к персиковому дереву, он вытряхнул из мешков навоз, затем повернул Тэффа так круто, что тот на мгновение поднялся на задние ноги, и поехал обратно между грядками осторожно, точно кот, пробирающийся среди розовых кустов.

В этот момент в дверях появился мой отец.

— Что ты тут вытворяешь? — загремел он.

— Ничего, ничего! — поспешила вмешаться мать. — Он ничего не повредил.

Затаив дыхание, следили мы за Скотти и Тэффом — мы-то знали, какая разразится гроза, если будет сломан хоть один стебелек.

— Разбросайте его на ночь, тогда не будет так сильно пахнуть, — посоветовал Скотти.

— Не хочешь ли помыть руки? — предложила мать.

— Ни к чему, миссис Квэйл. Я ведь поеду мимо реки.

И Скотти исчез, прежде чем мать успела предложить ему груш, или слив, или кусок пирога с джемом.

Назавтра я увидел его с таким же мешком у дома Томпсонов. Миссис Томпсон была вдовой, а сын ее Кейт считался самым близким из друзей Скотти. Только на Кейта временами, как выражались горожане, «находило», и он неделями сидел дома.

Дом у них был маленький, ободранный, покосившийся, но миссис Томпсон окружила его со всех сторон клумбами фиалок, запах которых доносился до самых окраин. Кейт уже неделю болел, поэтому Скотти сам высыпал навоз и сейчас шлепал босиком по двору, помогая миссис Томпсон по хозяйству.

— Осторожней, Скотти, не наклоняйся так низко. И не дыши навозом, — приговаривала миссис Томпсон, маленькая суетливая женщина. Она была уверена, что ее сын заболел от тяжелой работы.

— Не беспокойтесь, — отвечал Скотти, как всегда, грубовато и словно нехотя. — Мне это все нипочем.

Но не всегда Скотти вел себя так великодушно.

В городе были мальчишки, которых он дразнил и травил безжалостно. Была у нас такая улица — Уилсон-стрит. Это была самая богатая улица в городе, она диктовала свои законы всему городу, поэтому Скотти инстинктивно невзлюбил ее.

Дома на этой улице были солидные, вместительные и прятались за высокими заборами или живыми изгородями. При них были большие сады с густыми газонами, пальмами, фруктовыми деревьями, обычно апельсиновыми, и цветочными клумбами. Почти в каждом дворе держали злобного пса, который бегал вдоль ограды и лаял, пока кто-нибудь шел мимо.

Скотти то и дело выпускал этих собак на улицу. Сначала раздразнит как следует, потом, не сходя с Тэффа, отодвинет задвижку ворот, приоткроет их и пускается наутек, увлекая за собой обезумевшего пса. Одна из богатых семей, Уинстоны, держала в загоне позади гаража молодого кенгуру. Охранял его косматый эльзасский пес. Скотти обычным способом выманил собаку на улицу, выпустил кенгуру и заставил его перескочить через ограду на улицу. Но на улице кенгуру некуда было скрыться! Со всех сторон набежали собаки и с лаем стали наседать на незнакомого зверя. Пришлось Скотти загнать кенгуру обратно во двор.

Хорошо хоть самому удалось удрать.

А однажды Скотти выпустил на волю целый птичник — около ста буджеригарий[2]. Птицы-то хорошо знали, куда им лететь, и с радостными криками потянули через реку прямо к бушу.

Это уже была месть. В доме, где был птичник, жила школьница по имени Клэр Александер. Однажды во время перемены она, сморщив нос, воскликнула:

— О боже мой, от тебя пахнет, Скотти Пири! От тебя воняет!

Девчонки захихикали, а мальчишки ждали, что будет дальше. Скотти расстегнул рубашку, понюхал ее, понюхал рукава и повернулся к Клэр.

— Ну и что! Пахнет фермой! — сказал в ответ Скотти. — А твой папаша делает колбасу из дохлых кошек и собак, а ты ее ешь… О боже мой! — И Скотти скорчил брезгливую гримасу.

Отец Клэр торговал мясом, и Скотти только повторил то, что всегда и везде говорят о мясоторговцах. Поэтому Клэр нисколько не обиделась, и тогда Скотти решил отомстить ей по-другому.

Назавтра он забрался в сад Александера и выпустил его птиц. Отец Клэр не остался в долгу. Встретив Скотти на следующий день, он учинил форменную охоту: в машине гнал его по всей Главной улице, пока Скотти не юркнул на всем скаку в знакомую лазейку.

Естественно, что впоследствии мистер Александер выступал в качестве заядлого врага Скотти вместе со всеми обитателями Уилсон-стрит.

У читателя может создаться впечатление, что Скотти не приходилось рассчитывать на сочувствие или снисхождение богатых. Но это не так. У него были доброжелатели и среди богатых граждан нашего города.

Одно время в нем принимал участие аптекарь Данкэн, завзятый лошадник. Он даже одолжил Скотти седло, бриджи и ботинки и записал его на скачки. Но в день состязаний, когда выкликнули имя Скотти, его на месте не оказалось. В последнюю минуту ему вдруг расхотелось скакать на Тэффе перед этой огромной, шумной толпой да еще в костюме жокея. Он вывел Тэффа из загона, где седлали пони перед заездом, и исчез. Седло, бриджи и прочее Скотти потихоньку сложил на заднем крыльце дома Данкэна.

Однажды к моему отцу пришел торговец зерном Дормен Уокер и попросил помочь ему привлечь к суду некоего Энгуса Пири